Россия богата золотоносными землями, но скудная добыча природного золота в 1920‐е годы не могла обеспечить валютные потребности индустриализации. За время мировой и гражданской войн отрасль развалилась. Ее медленное возрождение, главным образом силами частных старателей и иностранных концессий, началось в период нэпа. Однако добыча хотя и выросла с 7,4 т в 1922 году до 28,1 т чистого золота в 1930 году, не достигла и половины годовой золотодобычи Российской империи, лучшим показателем которой стал 1914 год, когда добыли 66,4 т чистого золота. Советское руководство до поры не занималось созданием государственной золотодобывающей промышленности, пополняя золотые ресурсы за счет скупки у населения и конфискаций. Советский Союз приступил к созданию современной промышленной золотодобычи только в 1927 году, когда индустриализация уже началась. Именно в тот год было создано всесоюзное акционерное общество «Союззолото», а его председатель, большевик ленинской гвардии Александр Павлович Серебровский, по личному поручению Сталина в качестве профессора Горной академии отправился в США изучать золотое дело на приисках Аляски, Колорадо и Калифорнии. Серебровский приезжал в США еще раз в 1930 году, чтобы восполнить пробел, отмеченный Сталиным, – незнание общей структуры золотопромышленности и связи ее с финансирующими учреждениями. В тот приезд в США Серебровский изучал работу банков в Бостоне и Вашингтоне, заводов в Детройте, Сент-Луисе, Балтиморе, Филадельфии, рудников в Колорадо, Неваде, Южной Дакоте, Аризоне, Калифорнии, Юте. Серебровского интересовали не только машины и финансовые системы – он приглашал специалистов на работу в СССР. Среди них оказался Джон Литтлпейдж (John D. Littlepage), начальник одного из золотых приисков Аляски. На протяжении десяти лет он помогал советской власти добывать золото, о чем написал книгу. Напряжение американской поездки закончилось для Серебровского больницей.
ЖИЗНЬ И СУДЬБА АЛЕКСАНДРА СЕРЕБРОВСКОГО
Жизнь Александра Павловича Серебровского (1884–1938) вместила столько борьбы, труда, страданий и преодолений, триумфов и трагедий, что их с лихвой хватило бы на судьбы десятков людей. Свободолюбие и бунтарство Серебровского, видимо, были результатом семейного воспитания. Его отец участвовал в «хождении в народ», затем вошел в террористическую организацию «Народная воля», казнившую царя-освободителя Александра II; мать разделяла взгляды мужа. Шестиклассником Александр начал заниматься революционной работой, в последнем, седьмом, классе был исключен из гимназии. Восемнадцатилетие встретил в царской тюрьме, куда его отец передавал не еду и теплые вещи, а книги. «Капитал» Карла Маркса читал три раза. Работал на предприятиях Уфы, Петербурга, Иваново-Вознесенска… Агитировал среди рабочих и стал для них своим парнем, «слесарем Гришей». Но не переставал учиться. В эмиграции в Брюсселе поступил в Высшее техническое училище. Серебровского арестовывали, избивали, ссылали при царском и Временном правительстве, но худшая участь ждала его при сталинском руководстве, в советском государстве, которое было создано Серебровским и его единомышленниками.
У Серебровского было много заслуг. «Работать без топлива нет возможности… Вы знаете, в Баку нефть у нас отняли англичане», – сказал Ленин и доверил Серебровскому восстанавливать нефтяную промышленность в 1920‐е годы. Сталин доверил ему «золотой фронт».
Серебровский считал, что Сталина вдохновила золотая лихорадка в Калифорнии середины XIX века. Вождь читал Брета Гарта, чьи книги были переведены на русский еще до революции. Золото не только пополнило валютные запасы США, но и вызвало экономический подъем на Западе страны. Калифорнийское золото помогло победе промышленного Севера над рабовладельческим Югом в гражданской войне в США. Видимо, Сталин рассчитывал, что золото поможет поднять Сибирь, однако экономический бум в Калифорнии был делом свободных людей, жаждущих обогащения. «Золотая лихорадка по-сталински» ускорила социально-экономическое развитие Сибири, но обернулась зэковским Дальстроем.
Литтлпейдж, которого по праву можно считать одним из создателей советской золотой индустрии, связывал успехи отрасли с героической и умной работой Серебровского. Сам Литтлпейдж, или Иван Эдуардович – так его по-свойски звали советские коллеги, – вынужден был уехать из СССР с наступлением массовых репрессий. Он догадывался, но достоверно так и не узнал о трагической судьбе Серебровского. Другим старожилом советской золотопромышленности был мистер Харри Уилсон, который проработал на приисках с 1930 по 1937 год. Он и Литтлпейдж были последними из могикан, задержавшимися в СССР, из некогда большой когорты американцев, приехавших на стройки социализма.
В конце июля 1937 года Серебровский вернулся из командировки в Москву больной, с гнойным плевритом. В тяжелом состоянии попал в больницу. В середине сентября ему сделали операцию, и он стал поправляться. 22 сентября Сталин поздно вечером лично позвонил жене Серебровского домой, узнал, как здоровье Александра Павловича, пожурил, что та не пользуется наркомовской машиной, напоследок просил передать Серебровскому поздравления с назначением на должность наркома и пожелал скорого выздоровления. На следующий день Серебровского арестовали и прямо из больницы на носилках перевезли в тюрьму. 8 февраля 1938 года он был приговорен к «высшей мере социальной защиты» по обвинению в контрреволюционной деятельности и через день расстрелян. Его жена, Евгения Владимировна, как верный товарищ делившая с мужем тяготы жизни, пыталась добиться правды. Ее арестовали в ночь на 7 ноября – в канун годовщины революции, которую делал ее муж. Она провела в заключении в общей сложности 18 лет. Серебровских реабилитировали в 1956 году.
Усилиями Серебровского и его соратников и при немалых государственных вложениях механизированная государственная золотодобыча становилась на ноги. К концу 1930‐х годов «гражданская» золотодобыча вольнонаемных рабочих и подневольный гулаговский Дальстрой, который выдал первые полтонны золота в 1932 году, решили золотую проблему в СССР, но на это ушло время. Индустриализация ждать не могла. К концу 1928 года, первого года первой пятилетки, свободные от платежных обязательств золотовалютные резервы СССР составляли лишь около 130 млн рублей – мизерная сумма с учетом миллиардных потребностей советской индустриализации.
На что рассчитывало руководство страны, начиная грандиозный индустриальный проект при пустых золотых кладовых и отсутствии золотодобывающей промышленности, то есть фактически находясь в состоянии валютного банкротства? Расчет был на то, что благоприятная конъюнктура мирового рынка и традиционный для аграрной России продовольственный и сырьевой экспорт обеспечат валютные потребности индустриализации. Однако в 1929 году на Западе разразился кризис, за ним последовала затяжная экономическая депрессия. Это перечеркнуло планы советского руководства обеспечить индустриализацию валютой за счет экспорта. Пытаясь защитить свои национальные экономики, западные правительства ввели санкции против торговой экспансии других стран. В результате ограничения спроса мировые цены на сырье и сельскохозяйственные продукты резко упали. Так, экспортные цены на хлебопродукты в 1929/30 хозяйственном году по сравнению с предыдущим годом снизились более чем на треть.
