В торгсиновской скупке, особенно в больших городах, постоянно толпились люди, создавая толчею в скупочных помещениях и торговых залах. С началом обслуживания советских покупателей жалобы директоров скупочных пунктов на невозможность обслужить всех желающих сдать ценности были распространенным явлением. Из Ленинграда, например, писали: «Золотая касса не может в короткий восьмичасовой срок пропустить всех желающих сдать золото. Больше 70–80 человек не пропустить, а желающих 100 человек, приходится их разбивать по дням. Многие говорят: „Я больше не приду“». Оценщики вынуждены были продлевать часы скупки и работать в две смены.
Индустриализация остро нуждалась в валюте, и чтобы заставить скупку работать быстрее, летом 1933 года оценщиков Торгсина перевели на сдельщину. Их зарплата стала зависеть от того, сколько клиентов они успели обслужить. Установленные нормы были астрономическими. Для того чтобы получить максимальную зарплату, оценщик должен был принять не менее 4200 «сдатчиков» в месяц, то есть (работая без выходных) более 140 человек в день! Даже обслуживая порядка 80 человек в день (2400 человек в месяц), он мог рассчитывать только на минимальную зарплату. Сдельщина больно ударила по работникам мелких магазинов в отдаленных районах, где из‐за ограниченного числа покупателей план хронически не выполнялся. В крупных городах в погоне за нормой оценщики работали в спешке, что было чревато ошибками. «Как можно перевести пробирера
21 на сдельщину, если его работа зависит от сдатчиков ценностей? – возмущался один из директоров. – Есть сдатчики – работает, нет – сидит без дела».
С переходом на сдельщину от количества обслуженных «сдатчиков» стал зависеть и размер продуктового пайка, который получали сотрудники Торгсина. Торгсиновский паек называли золотым, и не зря. Он состоял из валютных экспортных товаров, но платить за них нужно было в простых рублях по кооперативным ценам. В голодные годы первых пятилеток золотые пайки являлись одной из главных привилегий торгсиновских работников. Пайковые нормы были те же, что и при начислении зарплаты: наилучший паек в размере 12 золотых рублей полагался оценщикам при обслуживании 4,2 тыс. сдатчиков в месяц. При каждом последующем уменьшении нормы на 600 человек стоимость пайка снижалась на 2 рубля, так что при обслуживании 2,4 тыс. человек в месяц приемщик получал только половинный шестирублевый паек.
Оценщик
«На днях я убедился, насколько сложно идет процесс приемки, – говорил на совещании у управляющего Ленинградской конторы Торгсина директор скупочного пункта. – Одна знакомая попросила меня принять ее без очереди, я дал пробиреру (кольцо. – Е. О.) и остался посмотреть, что он делает. Он в семи местах пробовал пробированное обручальное кольцо, и на камне поскоблил
22, и по-всякому. Я спросил его – почему вы так смотрите, он отвечает: „Нам банк столько наговорил, что мы за все отвечаем, мы так напуганы, что иначе не можем принимать“».
Действительно, ответственность оценщика была высока. Согласно инструкциям, он должен был знать иностранные валюты и уметь определить фальшивки, отличить высокохудожественные и исторически ценные предметы, которые следовало сохранять в целости, от заурядных поделок, оценить чистоту и изъяны драгоценных камней, правильно определить пробу и вес драгоценных металлов, да еще и собрать после работы драгоценную пыль. За ошибки оценщик отвечал рублем. Согласно постановлению Наркомата труда СССР от 27 августа 1932 года «Об имущественной ответственности работников, выполняющих операции с золотом, иностранной валютой и другими ценностями» виновные выплачивали государству недостачу в 15–20-кратном размере. При этом оценщик мог отказаться принять ценности только в том случае, если был полностью уверен в подделке. Но прежде чем отказать, согласно инструкции, он должен был предложить сдатчику отправить предмет на экспертизу в ближайшее пробирное отделение Госбанка. Если полной уверенности не было и оценщик отказывал в приемке потому, что хотел подстраховаться, то за это он мог быть административно и материально наказан. В этой связи показателен следующий случай. В конце зимы – весной 1934 года в городах СССР на скупочных пунктах Торгсина появилось значительное количество крупных поддельных слитков золота. Боясь, что известие о фальсификации слитков вызовет массовый отказ оценщиков принимать ценности, правление Торгсина спешно разослало на места письма. Правление требовало, чтобы оценщики не избегали ответственности в определении пробы, а за необоснованный отказ принимать золото пригрозило лишением пайка.
Торгсин принимал драгоценные металлы – золото, серебро и платину – во всех видах: ломе, ювелирных, художественных и бытовых изделиях, монетах, слитках, песке (шлихт), самородках и даже в отходах (утиль). Запрещалось лишь принимать украденное с государственных приисков и предприятий
23, а также серебряные советские монеты и церковную утварь. Имущество церкви со времен революции было национализировано, и церковные предметы в частном владении считались украденными у государства. Они подлежали конфискации.
Среди ценностей, которые люди приносили в Торгсин, заурядные предметы соседствовали с ценным антиквариатом, а порой и с подлинными шедеврами. Поэтому первой задачей оценщика было понять, что попало в его руки. Однако инструкций, которые помогли бы отличить ценное от заурядного, все не было. Проблема заключалась не только в сохранении произведений искусства, но и в экономической целесообразности. Стоимость целых антикварных вещей была выше стоимости лома. Так, управляющий одной из региональных контор отмечал: «4–5 золотников золотых часов оцениваются в 12–15 рублей, а сами часы могут быть проданы за 100–150 рублей золотом».
Только в 1933 году «Внешторгиздат» выпустил брошюру «Приемка и оценка драгоценных металлов». Согласно детальным инструкциям, оценщики должны были сохранять в целости антикварные предметы, которые можно было с выгодой продать за валюту иностранцам. Отобранные вещи следовало бережно упаковать отдельно от лома, положить в ящик записку с информацией о приемщике и стоимости вещей и отправить на главный сборный пункт. Оттуда антиквариат шел на продажу в магазины Торгсина и за границу. Операция по сохранению антиквариата была выгодной для государства, так как историческое и художественное значение предметов не влияло на их скупочную цену. Оценщик принимал их по цене лома.
