В начале июня генерал Вильгельм Гренер и министр обороны Густав Носке боролись с нарастающей волной военных мятежей
[927]. Благодаря их усилиям решающее слово осталось за гражданскими политиками. Обращение президента Эберта к правительству Шейдемана привело к расколу 18 июня. Эрцбергер и еще два представителя партии Центра высказались за то, чтобы подписать договор. Мнения социал-демократов разделились: премьер-министр Шейдеман, министр иностранных дел Брокдорф и еще три либерал-демократа голосовали против. Заседание продолжалось до трех часов ночи, а решение так и не было принято
[928]. Через несколько часов парламентское большинство СДП проголосовало за то, чтобы принять договор, но с соблюдением ряда условий. Притом что союзники не пошли бы на обсуждение каких-либо условий, это решение свидетельствовало лишь о том, что позиция премьер-министра Шейдемана была признана неубедительной. Шейдеман призывал отказаться от подписания договора и теперь был вынужден подать в отставку. За четыре дня до истечения установленного союзниками срока Германия оказалась без правительства. А в Национальном собрании представители различных партий продолжали бесполезные дискуссии
[929].
Реакция флотских офицеров, чьи опрометчивые действия привели к крушению в ноябре 1918 года, была более определенной. Утром 21 июня 1919 года вице-адмирал Людвиг фон Ройтер по-своему ответил версальским миротворцам: он отдал приказ поднять на судах германского Флота открытого моря, интернированных на британской базе в Скапа-Флоу, флаг кайзера и затопить их. Британские моряки пытались помешать этому явному нарушению условий перемирия, в ходе столкновений было убито 9 немецких моряков, но значительная часть флота кайзера (15 броненосцев, 5 крейсеров и 32 эсминца) была затоплена. В истории морского флота не было случая, чтобы за один день было уничтожено столько боевых кораблей. В Германии фельдмаршал Гинденбург заявил, что честь его солдат вынуждает его к подобным действиям. Несмотря на превосходящие силы противника на Западе, германская армия должна отступить на оборонительные позиции на Востоке и возобновить боевые действия. Президент Эберт, подбирая замену Шейдеману, назначил премьер-министром известного патриота и профсоюзного деятеля Густава Бауэра, который прежде решительно выступал против заключения договора.
Лишь к полудню 23 июня, последнего дня отсрочки, президент Эберт окончательно решил, что оппозиционные силы не располагают большинством. В СДП и партии Центра, от которых зависела республика, царил глубокий раскол. Единство нации, без которого проведение демократической политики была невозможным, висело на волоске. Лидер противников договора из числа либерал-демократов записал в своем дневнике, что когда Эберт, Бауэр и члены кабинета министров, на которых по определению ложилась ответственность за судьбу договора, покинули заключительное заседание общепартийной конференции, он внезапно ощутил прилив «чувства ответственности»
[930]. Демократы и по крайней мере некоторые националисты пошли на важную уступку, которая характеризовала тех, кто принимал основы демократической политики Веймарской республики, заверив своих коллег в том, что, невзирая на имеющиеся разногласия, они будут с уважением относиться к патриотическим мотивам, движущими теми, кто взял на себя ответственность за подписание мира. Такая позиция выглядела сомнительно, что вскоре нашло подтверждение в безответственном выступлении националистов. Но 23 июня 1919 года было достаточно и простого обещания. Днем в 3 часа 15 минут, когда до истечения срока оставались считанные часы, в Национальном собрании состоялось голосование по самому жизненно важному вопросу. Оно не было поименным. Перед Собранием не ставился прямой вопрос об одобрении Версальского договора. Было объявлено о том, что «значительное большинство Собрания» подтвердило полномочия правительства подписать договор. Через полтора часа об этом были официально уведомлены союзники.
В то время как в Париже торжествовали, Берлин был охвачен горьким чувством поражения
[931]. Предостережений генерала Гренера и министра обороны Носке оказалось достаточно, чтобы остановить попытку прусской гвардии совершить переворот в июле
[932]. Однако в среде поборников Oststaat формировалось ядро путчистов. Осенью 1919 года националисты инициировали волнения, открыто и с небывалой злобой выступив против СДП и Эрцбергера. В результате уже весной Эрцбергер был вынужден оставить политику по обвинениям в коррупции. Легенда об ударе в спину получала все большее распространение. Критический момент настал в марте 1920 года, когда в соответствии с положениями договора о разоружении настало время распустить военизированные формирования Freikorps
[933]. 13 марта Вольфганг Капп, один из основателей Vaterlandspartei, выступавшей организатором митингов против мирного договора в 1917 году, и генерал Вальтер фон Лютвиц, командовавший Freikorps, подняли своих людей на марш на Берлин. Они требовали создания кабинета министров на внепартийной основе, в котором большинство принадлежало бы солдатам, а также отказа от дальнейшего выполнения условий договора. Они также хотели немедленно провести всеобщие выборы, которые, как они были уверены, приведут к роспуску состоящего из левых Национального собрания, не соответствующего текущему моменту послевоенного периода. Как выяснилось, расчеты путчистов на электорат были не совсем ошибочными, однако практическая подготовка была организована из рук вон плохо. У Каппа было несколько влиятельных друзей в Берлине. Кроме того, путчисты совершенно неверно оценили истинный расклад сил, выступавших в поддержку Веймарской республики. В период революционного подъема в ноябре 1918 года профсоюзы намеренно держались в тени, лишь сдерживая радикализм мелких лавочников. Однако, столкнувшись с прямой атакой на Республику, они действовали решительно. Страну парализовала общенациональная забастовка. К 17 марта путч захлебнулся.
Несколько дней участники рабочего движения праздновали свою победу. От всех правящих партий Республики, включая либерал-демократов, требовали подписать манифест, подтверждающий призыв к национализации ведущих отраслей промышленности
[934]. Густава Носке и других лидеров СДП, запятнавших себя сотрудничеством с Freikorps, заставили уйти. Повсюду слышались оживленные разговоры о правительстве социалистического единства. Однако НСДП и СДП, даже если бы они смогли договориться о сотрудничестве, не набирали голосов, которые могли бы обеспечить им большинство в Национальном собрании. Фантазии о единстве левых развеялись так же быстро, как и появились, когда в Руре, сердце тяжелой промышленности Германии, всеобщая забастовка против Каппа выросла в нарастающее восстание социалистов. К 22 марта боевики-коммунисты сформировали отряды Красной гвардии и взяли под контроль промышленные центры Эссен и Дуйсбург. Многие пытались выступить в роли посредников, но левые радикалы, на чьей стороне теперь было 50 тысяч вооруженных человек, хотели попробовать свои силы
[935]. В ходе ожесточенных боев и жестоких расправ десятки тысяч проправительственных солдат, во главе которых вновь выступил Freikorps, повторно заняли Рур. Со стороны правительственных сил погибло не менее 500 человек. Из числа повстанцев было убито более тысячи человек, причем многих из них казнили уже после того, как они были взяты в плен.
