Японская делегация не могла смириться с тем, что ее первая же попытка была попросту отвергнута. В конце марта она выдвинула новый смягченный вариант своих предложений, в котором уже ничего не говорилось о расах, но указывалось лишь на недопустимость дискриминации по национальному признаку. Но теперь японцы очутились в лабиринтах внутренней политики Британской империи. Первая поправка, предложенная японцами, была заблокирована делегатами от Британии – Робертом Сесилом и лордом Бальфуром. Встретив отпор, британцы заговорили о том, что против выступают не они, а австралийцы. Теперь японцы оказались в еще более сложном положении. Как объяснить японской общественности, что столь важный принцип был отвергнут из-за позиции столь малозначимой страны, как Австралия? Лондон продолжал поддерживать «белые доминионы», равно как и Вильсон считал выгодным поддержать в данном случае Австралию. Ему было на руку, с учетом отношения к азиатскому вопросу в Калифорнии, что сначала против выступила Британская империя
[952]. Нечего было и думать о том, что Конгресс согласится со Статутом, ограничивающим право Америки запрещать иммиграцию.
Накал страстей достиг высшей точки 11 апреля на заключительном заседании Комиссии Лиги Наций. Японцы уступили и согласились с тем, чтобы поправка в преамбулу ограничивалась призывом к «справедливому отношению ко всем народам». Теперь они могли рассчитывать на поддержку явного большинства в Комиссии. Как отмечали члены французской делегации, они не хотели, чтобы Лондон оказался в неудобном положении, «но просто не могли голосовать за отказ от поправки, воплощавшей не подлежащий обсуждению принцип справедливости». Когда японцы поставили вопрос на голосование, их оппоненты почувствовали себя столь неловко, что просили, чтобы их голоса, поданные против, не вносились в официальный протокол. Как видно из записок Сесила, только печально известный антисемит в составе польской делегации, Роман Дмовский, голосовал в поддержку позиции делегации Британии, чем вынудил Вильсона воспользоваться своим правом председательствовавшего и отклонить поправку на том основании, что она могла быть принята только единогласно
[953]. Таким образом, поправка, предложенная японской делегацией и поддержанная большинством голосов, была отклонена
[954]. И если Хаус с радостью отметил, что «англосаксонское упорство позволило британцам и американцам вместе выступить против большинства», то у Сесила этот эпизод явно оставил неприятный осадок
[955].
II
Унижение, нанесенное Японии при обсуждении Статута Лиги Наций, не могло не сказаться на мирном процессе в Азии
[956]. 21 апреля, через десять дней после того, как американцы и британцы наложили вето на предложение, обеспечивавшее расовое равенство, в Токио собрались дипломаты, чтобы выработать стратегию поведения на заключительном этапе переговоров. В свете унижения, которому подверглась Япония, совет дипломатов решил, что если ей не будет гарантирована передача германской концессии на Шаньдунском полуострове в Китае, то она должна пригрозить тем, что покинет конференцию. Ранее, в ходе переговоров в Париже, Япония обеспечила себе справедливую долю владений в германских колониях на тихоокеанских островах. Япония получила соответствующий мандат наравне с Британией и Францией. Но особое значение приобретал Китай. Министр иностранных дел виконт Учида направил в адрес делегации телеграмму, в которой указывал на то, что «обеспечение достоинства нашего правительства не допускает никаких примирительных жестов»
[957].
Когда в конце апреля к этому вопросу вернулись, вполне предсказуемым стало заявление западных стран о необходимости «интернационализации» Шаньдуня
[958]. Для этого необходимо было разработать систему выдачи мандатов. Примером мандатной системы могло стать предложение Яна Смутса в отношении Центральной Европы, но его отклонили. В январе эту систему использовали для того, чтобы распределить фрагменты Германской и Османской империй между Британской империей, Францией и Японией. Но ситуация вокруг Шаньдунского полуострова была совершенно иной. Япония с негодованием отвергла саму мысль о введении такой системы
[959]. Мандаты предназначались для «колоний… где туземцам недоступны блага современной цивилизации… а Китай представляет собой страну с развитой культурой», поэтому на него следует распространять совершенно другие принципы
[960]. Если говорить более конструктивно, то делегация Японии пыталась донести до Вильсона, что она представляет правительство, принадлежащее «умеренному» крылу японских политиков, готовых рассматривать фундаментальные изменения мирового порядка в Восточной Азии. Поэтому особое сожаление вызывает то, что из них пытаются сделать козла отпущения при решении вопроса о китайском национализме. Западные державы не могут выступать в защиту прав Пекина, следуя принципу равенства государств, и в то же время позволять китайской делегации игнорировать, ссылаясь на ее некомпетентность, договоры, подписанные ее же правительством всего несколько месяцев назад. Как заявил один из японских делегатов Роберту Лансингу, «смешно, когда страна с населением в 400 миллионов жалуется повсюду, что ее вынудили подписать договор»
[961]. Япония требовала всего лишь выполнения Китаем своих договорных обязательств. Представители Японии покинут мирную конференцию в случае, если права Японии не будут признаны. В отличие от итальянцев, японцы решили не усложнять ситуацию дополнительными требованиями. И они могли рассчитывать на симпатию со стороны Британии и Франции. Сайондзи обращался непосредственно к своему старому другу Жоржу Клемансо, надеясь, что тот поймет, какое давление на него оказывают в самой Японии
[962].
Вильсону очень не хотелось, чтобы сразу две делегации (японская и итальянская) покинули конференцию в течение одной недели
[963]. Он не делал народу Японии сомнительных комплиментов, обращаясь к нему через голову японского правительства, как он поступил в случае с Италией. 22 апреля все доводы оказались в пользу Японии. Китайской делегации было указано на то, что, несмотря на симпатии западных стран к Китаю, ему следует соблюдать условия договора, заключенного ранее с Японией
[964]. Стремясь смягчить удар, Япония пошла на компромисс, предложенный Британией, и публично заявила, что хочет получить лишь экономические привилегии, которыми раньше пользовалась на Шаньдунском полуострове Германия, не претендуя при этом на постоянный административный контроль над территорией полуострова
[965]. Но при том накале страстей с обеих сторон этого было явно недостаточно. Даже приезд делегации с извинениями от лица Вильсона не остановил китайцев, и они, ссылаясь на положения «14 пунктов», заявили Совету четырех официальный протест
[966].
