Правда, эту внешнюю гармонию вновь нарушал европейский вопрос. Соглашение об арбитраже в акватории Тихого океана было подписано и четвертой стороной – Францией, которая считала свое стратегическое положение далеко не столь удовлетворительным, как положение трех других сторон. Франция полагала, и не без оснований, что после неудавшейся попытки создать стабильную североатлантическую систему в Версале Британия воспользовалась Вашингтонской конференцией для того, чтобы уйти от своих обязательств перед Францией в вопросе раздела глобальной гегемонии с Соединенными Штатами. Вильсон отказался от обещанных в Версале гарантий безопасности. Как можно было ожидать от Франции сокращения сухопутных сил, аналогичного сокращению военно-морских вооружений, в условиях, когда нерешенными оставались вопросы безопасности на Рейне и выплат репараций? Францию не устраивала позиция США, согласно которой она была вынуждена довольствоваться третьеразрядным флотом лишь потому, что это все, что она могла себе позволить в обозримом будущем
[1169]. В конце концов, именно Вашингтон в первую очередь претендовал на финансовый резерв Франции.
Под сильным напором патриотических настроений внутри страны премьер-министр Бриан настаивал на том, что если Франции не позволят строить крупные боевые корабли, которые ей подобает иметь как великой державе, то она откажется от любых ограничений по дешевым заменам тактического характера, в частности в строительстве подводных лодок
[1170] Это в свою очередь спровоцировало британцев и японцев, которые потребовали сделать исключение для крейсеров и миноносцев. Как с досадой отмечал Бальфур, результат оказался совершенно контрпродуктивным. Несмотря на потребности империи, Лондон с готовностью признавал свою особую заинтересованность в обеспечении безопасности Франции. Но, как показала Великая война, возможности Британии оказывать поддержку Франции зависели прежде всего от американцев, чье терпение по отношению к Старому Свету истощалось. Конференция, проходившая на территории США, превращалась в площадку, на которой Франция и Британия обменивались обвинениями в связи с действиями французского флота при защите Британии от нападения через Ла-Манш, и была близка к провалу. Было похоже, что, как и в Версале, Франция со своим возмущением вновь ведет к подрыву перспективных инициатив, предложенных Америкой. Правда, недосказанным оставалось то, что Вашингтон с самого начала исключал рассмотрение любых вопросов, касавшихся основных интересов Франции, – будь то вопросы союзнических долгов или гарантий европейской безопасности.
Так или иначе, несмотря на то, что заключить действительно всеобъемлющее соглашение о разоружении не удалось, значение Вашингтонской конференции сомнений не вызывало. Америка вернула себе роль лидера на мировой арене. Политический класс Японии конструктивно реагировал на проводимую Америкой линию. Британия согласилась с серьезным изменением своих стратегических позиций. Бальфур характеризовал это событие как не имеющее аналога в мировой истории. И это не было преувеличением. Никогда прежде Британская империя столь явным и сознательным образом не сдавала своих позиций мировой державы. В этом ее можно считать предтечей Михаила Горбачева, отказавшегося от эскалации холодной войны в 1980-х годах.
Однако не привела ли Вашингтонская конференция и к пагубным просчетам?
[1171] Союз между Британией и США при всех многочисленных разногласиях строился на общей заинтересованности в сохранении статус-кво в Атлантике. В противоположность этому значительные риски возникали на Тихом океане. Соглашение между четырьмя державами не способствовало развитию тесных двусторонних отношений, которое было бы возможным в случае заключения англо-японского договора. После 1921 года в Японию потоком хлынули американские инвестиции, но Вашингтону и Уолл-стрит так и не удалось занять в Токио место, которое до 1914 года занимал Лондон. Кроме того, Тихоокеанский пакт не имел отношения к Лиге Наций. В нем не было механизма, обеспечивавшего выполнение, и поэтому этот пакт находился в подвешенном состоянии. Вашингтон преуспел в снижении ударной силы японского флота. Но после сокращений, предложенных Хьюзом, ни британские, ни американские военно-морские силы уже не могли действовать одновременно на двух океанах. Три из четырех имевшихся оперативных групп флота США были дислоцированы в Тихом океане. Возможности королевского флота были ограничены в еще большей степени. Как компромиссный вариант наиболее мощная группировка линейных кораблей постоянно дислоцировалась в Средиземном море
[1172]. В случае кризиса она могла быть в срочном порядке переброшена в западную часть Тихого океана. Но такой переход требовал двух месяцев, в течение которых Британия оставалась без прикрытия. Может, Вашингтон намеренно препятствовал созданию англо-японского союза, готовясь к катастрофическим событиям 1930-х годов, когда западные державы оказались не в состоянии противостоять агрессии Муссолини в Средиземном море и экспансии Японии в Тихом океане?
Это – несправедливый вопрос, но не задаться им сложно. И это – полезный вопрос, который указывает на критическую значимость «параллельной игры» на Вашингтонской конференции, которая шла не только в отношении соглашения по военно-морским силам, но и по вопросу об урегулировании ситуации вокруг Китая. То, что в 1921–1922 годах в Японии наибольшим влиянием пользовались прозападные силы, было отчасти следствием экономического давления и смены караула в японской элите. Но это изменение стратегического направления можно было заметить лишь на фоне сравнительно безопасной обстановки вокруг Японии. Советский Союз не представлял собой непосредственной угрозы. Интервенция Японии в Сибири приближалась к бесславному концу. Таким образом, решающее значение для Японии приобретал Китай. Удастся ли сторонникам силового решения одержать верх в Японии, во многом зависело от стабилизации китайско-японских отношений.
II
Для Китая Вашингтонская конференция знаменовала собой следующий после Версаля шаг по выходу на мировую арену. Для того чтобы обсуждать Китай, требовалось присутствие его представителей, имеющих возможность заявить о своей позиции. Конференция стала сценой, на которой Веллигтон Ку и его коллеги выступили с очередным актом драмы патриотического самоутверждения. 16 ноября 1921 года делегация Китая вынесла на рассмотрение конференции десять предложений по вопросам суверенитета и урегулирования территориальных конфликтов в качестве основы для продолжения дискуссии. Теперь Пекин настаивал на более широком и существенном восстановлении своего суверенитета, а также на пересмотре неравноправных договоров, заключенных в XIX веке. В частности, Пекин требовал возврата контроля над таможенными сборами и лишения иностранцев права экстерриториальности
[1173]. Эти требования полностью отвечали американской повестке дня в одном отношении. Китайцы продолжали заявлять о своих правах в тех сферах интересов, на которых строилась модель, обеспечивающая влияние европейцев и японцев. Это устраивало Вашингтон, а Британия поспешно присоединилась к курсу, который определила для себя Америка.
