И это было не просто вопросом стратегии, проводимой элитой. Общественное мнение становилось все более весомой силой, что часто недооценивалось западными обозревателями. Мощные демократические волнения охватили Японию, и в 1925 году право голоса получила мужская часть населения страны. Японские профессора, десятки тысяч студентов, читатели недавно появившихся полноформатных газет интересовались политикой как никогда прежде. Наиболее влиятельному либеральному мыслителю Йошино Сакузо было ясно, что победа в ноябре 1918 года стала гегельянским приговором истории. Война принесла либерализму, прогрессивизму и демократии триумфальную победу над авторитаризмом, консерватизмом и милитаризмом. В прошлом видный сторонник империи, либерал Йошино теперь выступал за принцип «без аннексий» и считал, что Лига Наций представляет «преобладающую в мире тенденцию обеспечения большей справедливости в мире за счет укрепления внутренней демократии и равенства в международном масштабе»
[736]. Но политический подъем населения Японии коснулся не только левых. Возрождался и массовый национализм. Националисты также хотели знать, может ли мир обеспечить их стране законное место равной среди равных в новом мировом порядке?
II
В американской делегации ко времени прибытия в Париж в январе 1919 года осознавали практическую необходимость сотрудничества с Британской империей. Еще до начала заседаний Комиссии американские и британские переговорщики договорились о необходимости ликвидации Германской и Османской империй путем введения в действие системы мандатов и подготовили проект Статута Лиги Наций. По словам Вильсона, «правильной политикой было бы поддерживать в той или иной степени предлагаемую британцами игру при работе над Статутом Лиги, чтобы Англия чувствовала, что в основном ее взгляды найдут воплощение в окончательном проекте»
[737]. Основы устройства организации были ясны. Создаются Совет Лиги и Генеральная Ассамблея. Суверенитет и территориальная целостность будут защищены. Предусматриваются коллективные меры по обеспечению безопасности. Разногласия возникли в связи с важными деталями в тексте Статута. Роберт Сесил прояснил позицию Британии. Чтобы быть функциональным, Совет должен быть немногочисленным. Во всех случаях великие державы должны обладать большинством голосов. Ни одна из великих держав не должна «втягиваться», помимо своей воли, в серьезные международные споры, вызванные малозначимыми претензиями малых стран, входящих в состав Лиги Наций. Сараево не должно повториться. Поэтому решения в Совете принимаются единогласно, что еще раз подтверждает преимущество компактности органа, принимающего решения.
В соответствии с этой концепцией в первом совместном англо-американском проекте состав участников внутреннего Совета Лиги ограничивался пятью великими державами
[738]. Остальные члены Лиги участвовали в консультациях в тех случаях, когда великим державам требовался их совет. Неудивительно, что это задевало «малые народы». На втором заседании Комиссии, как скромно отмечалось в протоколе, дискуссии были «очень оживленными»
[739]. Делегаты от малых стран настояли на своей точке зрения и вопреки возражениям американцев и британцев добились включения в состав Комиссии по подготовке проекта Статута еще четырех участников: представителей Греции, Польши, Румынии и Чехословакии. И хотя британцы считали, что настаивать на абсолютном равенстве государств «совершенно нереалистично», а преимущества узкого состава Совета при участии в нем великих держав были очевидны, Сесил поступил как настоящий интернационалист: главная задача Лиги состояла в том, чтобы выступать в качестве «голоса всего мира», и подтверждать «равенство всех стран»
[740]. Вильсон, выступавший в роли председателя Комиссии, не высказал своего мнения. Он не дистанцировался в открытую от позиции Британии и утверждал, что существуют веские основания для того, чтобы великие державы имели особое представительство. В конце концов, основная тяжесть обеспечения выполнения решений Лиги непропорциональным образом ложилась именно на них. Кроме того, если говорить о связи представительства с заинтересованностью, то именно великие державы были «всегда заинтересованы» хотя бы потому, что действовали в мировом масштабе. Напротив, у малых стран после создания Лиги Наций было еще меньше причин вести независимую дипломатическую деятельность, так как теперь они могли быть уверены в том, что их основные интересы находятся под защитой мирового сообщества
[741]. Но, как всем было известно, первый проект Статута, предложенный самим Вильсоном, предусматривал значительное представительство в Совете малых стран, и когда он, как председатель, открыл заседание, то с удовольствием предоставил слово делегатам Сербии, Бельгии и Китая, чтобы они могли внести свои критические поправки
[742].
Натолкнувшись на стену оппозиции, Сесил согласился с необходимостью переработки проекта, но это вызывало вопрос о том, какими критериями следует руководствоваться, распределяя места в Совете. Ряду делегатов не нравилось разделение на малые и большие страны, не говоря уже об оскорбительном разделении Вильсоном стран на «великие», «средние» и «малые». К тому же, как отметила бельгийская делегация, подобная система классификации предполагала возможность того, что «могут возникнуть другие страны, вполне отвечающие критериям великих держав…» Поэтому следует предусмотреть возможность принятия таких стран в состав Совета на постоянной основе и добавления в его состав небольших стран для поддержания баланса. Сесил в свою очередь поинтересовался, считают ли бельгийцы Германию потенциальным будущим членом Совета. Это вызвало общее замешательство и привело к тому, что Фердинанд Ларно, второй член французской делегации, со всей ясностью изложил, что на самом деле поставила на карту Франция. Следуя логике Сесила, Ларно предположил, что «вообще использование терминов „великие“ и „малые“ державы нежелательно». Лига Наций возникла в «результате войны». Конечно, в ее создание вклад внесли не только страны «Большой пятерки». «Но при обсуждении этого вопроса не следует рассуждать абстрактно или руководствоваться чувствами; нужны только факты, а факты говорят о том, что в войне победили Великобритания, Франция, Япония, Италия и Соединенные Штаты. Поэтому важно, чтобы Лига строилась вокруг этих влиятельных держав…»
[743]
