Атмосфера накалилась до предела и ставки были высокими как никогда: на кону стояло будущее немецкой военной экономики. Но в смысле практического управления производством вооружений решение было очевидным с самого начала. Момент, подходящий для открытого бунта, миновал несколько месяцев назад. В феврале 1940 г. Франц Гальдер и его подчиненные составляли новый смелый план нападения на Францию. Поскольку до наступления оставалось всего несколько месяцев, армия не могла серьезно возражать против того, что в ближайшем будущем наибольший приоритет получит производство боеприпасов. Делопроизводство нижестоящих региональных инспекций по вопросам вооружения четко показывает, что презренные военные бюрократы делали все возможное для того, чтобы выполнить приказ Гитлера
[1082]. Они даже всерьез восприняли идею о том, что им следует накопить запасы оболочек для снарядов, которые впоследствии будут наполнены взрывчаткой в соответствии с требованиями ситуации на фронтах и наличием химических компонентов. Кроме того, ни Кейтель, ни Гитлер не могли просто отмахнуться от профессионального мнения специалистов по поставкам. В феврале Кейтель согласился с тем, что армия должна сама решать, какие категории боеприпасов следует производить с учетом наличия сырья. В любом случае, реальное значение имели боеприпасы, произведенные в течение следующих девяти месяцев. Неопределенность ситуации на фронтах делала планирование на двухлетний срок чисто умозрительным занятием. Как неоднократно повторял своему начальству генерал-майор Томас, если бы производство боеприпасов было выведено на тот уровень, которого требовал Гитлер, то у Германии быстро бы исчерпались запасы меди и других цветных металлов. После этого выполнение программы вооружений диктовалось бы не Гитлером и не армией, а тонким ручейком импортного сырья. Между тем задача сводилась просто к тому, чтобы как можно быстрее выпустить как можно больше боеприпасов. Как указывал Кейтель Томасу в январе 1940 г., «Сейчас главное – впечатление, что программа производства боеприпасов наконец-то выполняется в крупных масштабах, и поэтому летом придется принимать решение о том, следует ли сохранять большие масштабы, предложенные фюрером, с учетом сложившейся у нас ситуации с сырьем. Но он сможет решить это только летом»
[1083].
Несмотря на пререкания среди руководства, статистика показывает, что после того, как проблемы переходного периода и транспортный кризис были преодолены, Гитлер получил именно то, чего он добивался: резкого ускорения в сфере производства вооружений, причем главную роль при этом играл мощный прирост в производстве боеприпасов и боевых самолетов, рассчитанный так, что он совпал с наступлением во Франции. Всего за семь месяцев, с января по июль 1940 г., производство вооружений в Германии удвоилось. Это оказался наиболее устойчивый и наиболее серьезный прирост в производстве вооружений за всю войну. По своим темпам он превышал все достигнутое за любой другой период такой же протяженности, даже под руководством знаменитого Альберта Шпеера. Этот прирост стал возможен лишь благодаря безжалостной мобилизации ресурсов, не учитывавшей ни нужды гражданского населения, ни дальнейшие перспективы военной экономики. В экономическом, как и в военном смысле нацистская Германия шла ва-банк.
Более того, не может быть серьезных сомнений в отношении того, что таким резким приростом производства боеприпасов страна была обязана чиновникам из управлений вооружений и региональных инспекций вермахта по вопросам вооружений
[1084]. Рост производства начался в феврале, за несколько месяцев до каких-либо серьезных изменений в системе снабжения вермахта. Однако в политическом плане перелом в производстве вооружений произошел слишком поздно для того, чтобы спасти управление вооружений. Когда в феврале 1940 г.
свежие статистические отчеты в полной мере отразили масштабы зимнего кризиса, Гитлер пришел в ярость. Сперва Браухич и Гальдер саботировали его план немедленного нападения на Францию в ноябре 1939 г. А теперь еще и высокомерие и некомпетентность управления вооружений создало угрозу для всего военного производства. При этом не было никаких сомнений в том, где следует искать решение. В конце февраля Гитлер был отвлечен от своего обычного военного распорядка торжествами в честь двадцатой годовщины провозглашения Нацистской партии. По этому случаю он посетил помпезный съезд «старых бойцов» в Мюнхене и устроил прием для гауляйтеров в Берлине. Судя по всему, погружение в эту идеологическую атмосферу укрепило его решимость. «Бюрократическую летаргию» армии следовало преодолеть с помощью динамизма «закаленного в боях» национал-социалистического движения. К концу месяца Кейтель по приказанию Гитлера писал Браухичу:
Фюрер и главнокомандующий вермахта, приняв к сведению последний месячный отчет [т. е. за январь 1940 г.] о производстве оружия и боеприпасов, выразил мне свое недовольство слабыми результатами, достигнутыми с начала войны <…> Скромные объемы производства боеприпасов самых важных калибров в январе оставляют мало надежды на то, что Filhrerforderung будет выполнено к 1 апреля 1940 г. Фюрер констатировал необходимость реорганизовать систему снабжения
[1085].
Человеком, которому предстояло заменить армейских бюрократов в качестве ответственного за производство боеприпасов – самый важный аспект производства вооружений, помимо авиационной промышленности, – был излюбленный чудотворец Гитлера Фриц Тодт
[1086]. Именно Тодт воплотил в реальность мечту фюрера о национальной системе автобанов. В 1938 г. именно Тодт на строительстве Западного вала показал, что инициативный и политически мотивированный инженер, используя энергию частного бизнеса, может осуществить то, на что явно не способен громоздкий аппарат военной бюрократии. И именно Тодт по соответствующему указу Гитлера от 17 марта 1940 г. возглавил новое Министерство боеприпасов. Это была просчитанная и очень болезненная пощечина для офицеров из управления вооружений.
РИС. 14. Производство вооружений в Германии, сентябрь 1939 – декабрь 1941 г.
В начале апреля 194° г. генерал Беккер, возглавлявший управление, сделал последнюю попытку умиротворить Гитлера, предложив включить армейское управление вооружений в единую централизованную организацию по вооружениям, обслуживающую весь вермахт. Кроме того, управление попыталось заручиться поддержкой промышленных кругов, кооптировав Вальтера Борбета, главу Bochumer Verein, в качестве промышленного советника по вопросам боеприпасов. Сперва Гитлер как будто бы одобрил этот новый подход. Но в последний момент, в ночь на 8 апреля, попытки Беккера спасти армейские позиции были погублены Эрихом Мюллером, известным как «Пушечный Мюллер» («Капопеп-МйПег»), главным оружейным конструктором на фирме Krupp, который построил свою карьеру на том, что подыгрывал Гитлеру с его любовью к непомерно громадным артиллерийским орудиям. Воспользовавшись возможностью встретиться с фюрером в его личном поезде, Мюллер внушил Гитлеру, что германская промышленность хотела бы, чтобы новое Министерство боеприпасов возглавил не армейский офицер, а Тодт. Свои слова он подкрепил несколькими сплетнями о личной жизни генерала Беккера. Вскоре после этого Беккеру сообщили о том, что его план по сохранению контроля военных над армейскими поставками будет отклонен. Через несколько часов ведущий немецкий специалист по баллистике застрелился.
