С тех пор как нюрнбергский трибунал ввел в дискуссию термин «рабский труд», программу Заукеля не раз называли допотопной и фараоновской
[1635]. Такие определения, несомненно, отражают возраставшую жестокость средств, к которым прибегал Заукель при наборе «своих» рабочих. Но используя подобные намеки на варварскую древность, сплошь и рядом упускают из виду то, что немецкая программа использования иностранной рабочей силы отвечала самым элементарным принципам классической экономики. В Германии начиная с 1939 г. наблюдался крайний дефицит рабочих рук. При этом производительность труда была в Германии намного выше, чем во всех других странах материковой Европы. Поэтому «экономический диктатор» поступал вполне разумно, перемещая европейских трудящихся на заводы Рейха. Тот факт, что Заукель с его путаной национал-социалистической риторикой не соответствовал идеальному типу технократа, не должен заслонять от нас рациональной мотивации, стоявшей за его действиями.
Разумеется, принудительный наем рабочей силы приводил к дорогостоящим «побочным эффектам» на территориях, оккупированных Германией. В дальнейшем именно это убедило Альберта Шпеера в том, что нужно расширять объемы торговли с Францией вместо того, чтобы в последний момент пытаться вывезти из нее миллионы новых работников
[1636]. Однако логика этой «европейской стратегии» носила политический, а не экономический характер. Шпеер хотел стабилизировать отношения с западной соседкой Германии, а также избавиться от Заукеля
[1637]. В экономическом смысле с учетом отчаянной нехватки рабочей силы в Германии и непрерывно возраставшего разрыва в производительности между Германией и разваливавшейся французской экономикой стимул к тому, чтобы ввезти в Рейх как можно больше трудящихся, оставался сильным. Важно, что в Берлине даже в 1944 г. никто никогда не ставил под сомнение необходимость и дальше силой вывозить рабочих из Польши и СССР. Если набор рабочей силы в Западной Европе прекратился во второй половине 1943 г., то на востоке он продолжал осуществляться с прежней жестокостью
[1638]. С октября 1943 г. по лето 1944 г. немецкие армии, отступавшие на востоке, вывезли из зоны боевых действий на работу в Германии более 400 тыс. человек
[1639].
Таким образом, в самом элементарном смысле непосредственная реакция Третьего рейха на зимний кризис 1941–1942 гг. была вполне «рациональной». В Германии не хватало рабочей силы. По любым западным стандартам не существовало никакой возможности повысить уровень мобилизации местной рабочей силы. Поэтому гауляйтер Заукель и его подчиненные расстарались и ввезли в Германию буквально миллионы иностранных рабочих. В итоге на финальных этапах войны Третий рейх превратился в общество, ставшее домом как минимум для такого же числа иностранцев, как и современная «мультикультурная» Германия. Вследствие того, что молодые работники в большинстве своем были призваны в армию, доля иностранцев в составе рабочей силы – и в промышленности, и в сельском хозяйстве – была намного более высокой, чем когда-либо до или после в истории страны. До 1942 г. присутствие зарубежных рабочих было наиболее заметно в деревне. Но благодаря грандиозным усилиям Заукеля по набору иностранных рабочих Берлин, Гамбург, Кельн, Мюнхен и все другие германские промышленные города оказались переполнены мужчинами и женщинами, вывезенными из всех уголков нацистской империи. В больших и малых городах появилось множество лагерей и общежитий для иностранных рабочих. Например, в одном лишь Мюнхене – столице Баварии – насчитывалось не менее 120 лагерей военнопленных, 286 лагерей барачного типа и общежитий для иностранных гражданских лиц, 7 филиалов концентрационных лагерей и 2 исправительно-трудовых учреждения, а также публичный дом для иностранных рабочих
[1640]. Общая вместимость лагерей превышала 80 тыс. коек. Больше всего иностранных рабочих в Мюнхене трудилось на BMW – одном из главных поставщиков авиационных двигателей для люфтваффе. В сентябре 1944 г. только на мюнхенских заводах BMW было занято более 16600 иностранных рабочих, проживавших в 11 специальных заведениях, включая лагерь военнопленных и пользовавшийся особенно дурной славой филиал концлагеря Дахау в мюнхенском пригороде Аллахе
[1641].
I
Изучая такое сложное явление, как насильственная миграция, не следует забывать, что так называемые либеральные общества на протяжении последних полутора столетий нередко парадоксальным образом реагировали на миграционные потоки, вызванные стремительными экономическими изменениями. По сей день буквально все богатые страны мира осуществляют в высшей степени противоречивую миграционную политику, а их политики стараются (не всегда успешно) найти хоть сколько-нибудь рациональное решение проблем миграции, предоставления убежища и межэтнических отношений. Третий рейх представлял собой полную противоположность либеральному обществу. Как мы уже видели, всего за несколько месяцев до того, как Заукель приступил к осуществлению своей программы по привлечению иностранной рабочей силы, в нацистской Германии были разработаны многочисленные программы массового уничтожения людей, беспрецедентные по своим масштабам и свирепости. Более того, мы знаем, что для программы по привлечению рабочей силы еще с весны 1940 г., когда только началось ее выполнение, была характерна жестокая расовая дискриминация. Такое положение сохранялось и после 1942 г., несмотря на то что главным приоритетом было обеспечение страны рабочей силой. Результатом стало тяжелое противоречие. С одной стороны, гауляйтер Заукель прикладывал все силы к тому, чтобы мобилизовать миллионы трудящихся для работы в Рейхе. В то же самое время С С и вермахт сознательно уничтожали миллионы человек, которые тоже вполне могли бы трудиться на немецкую военную промышленность. В связи с ключевой проблемой рабочей силы трудно избежать впечатления, что Третий рейх столкнулся с неразрешимым противоречием между своей кровавой расовой идеологией и практическими потребностями экономики.
