К 1934 г. общее возрождение германской экономики явно вышло далеко за пределы грязных строительных площадок, возникших в рамках «Битвы». Чтобы разобраться в силах, стоявших за этим подъемом, следует более тщательно изучить доступный статистический материал. Благодаря множеству инноваций в экономической статистике, разработанных при поддержке Веймарской республики, на основе источников того времени мы можем нарисовать весьма всеобъемлющую картину главных компонентов германской экономики в период восстановления
[200]. У нас имеется возможность проследить хронологию не только государственных расходов, но и частных инвестиций. Вычтя эти цифры из данных по национальному доходу, можно также оценить потребление домохозяйств.
Несомненно то, что и в 1933, и в 1934 г. полным ходом шло «естественное» выздоровление германского делового сектора. В 1933 г. важнейшей движущей силой восстановления служили инвестиции – главным образом в наращивание основного капитала. Первые признаки этого подъема стали основой для странной волны оптимизма, охватившей Веймарскую республику незадолго до ее кончины
[201]. После 1933 г. государственная политика оставила такой глубокий отпечаток на эволюции экономики, что все разговоры о продолжении «естественного выздоровления» становятся в какой-то степени спекулятивными. Мы не можем знать хотя бы с минимальной уверенностью, что произошло бы в том случае, если бы у власти находилось другое правительство.
ТАБЛИЦА 2.
Статистика экономического роста в нацистской Германии
Однако статистика указывает на продолжавшийся рост германской деловой активности. Вполне разумно предположить, что серьезное восстановление экономики могло произойти даже при отсутствии государственного вмешательства – как это случилось после первого крупного кризиса Веймарской республики в 1925 г.
[202] В 1933 г. частные инвестиции и в строительство, и в наращивание основных фондов внесли наиболее крупный вклад в восстановление экономики. Об этом свидетельствуют сведения о крупном приросте занятости в производстве чугуна и стали, металлообработке, промышленности строительных материалов и текстильной отрасли. Однако в первые шесть месяцев пребывания Гитлера у власти это выздоровление в деловом секторе компенсировалось резким сокращением реальной стоимости потребления домохозяйств. И даже в 1934 г., когда можно было бы ожидать, что выздоровление на рынке труда станет мощным стимулом к росту потребления – согласно знаменитому предсказанию кейнсианцев о том, что расходы на создание рабочих мест влекут за собой «эффект домино», – на самом деле оно внесло очень скромный вклад в общий экономический подъем
[203]. Хотя мы не можем сколько-нибудь точно измерить потребление, этот пессимистический вывод подтверждается и другими показателями – такими, как индексы оборота в розничной торговле
[204]. Продажи продовольствия, одежды и прочих товаров, необходимых домохозяйствам, начали заметный рост лишь через полгода после прихода Гитлера к власти. И это едва ли удивительно, если иметь в виду, что реальный заработок многих трудящихся в 1933 г. очень резко сократился, так как ставки зарплаты застыли на одном месте, а стоимость продовольствия начала расти. Этот запоздалый рост потребления не укрылся от современников. Зимой 1933–1934 гг. по всей стране, особенно в Рейхсминистерстве экономики, наблюдалась сильная озабоченность тем, что восстановление к тому моменту так и не привело к реальному росту покупательной способности домохозяйств
[205]. Более того, принимая в конце 1933 г. решение больше не планировать никаких государственных расходов на создание рабочих мест, рейхсминистерства отчасти пошли на это – потому, что хотели, чтобы в 1934 г. восстановление экономики проходило в большей степени не за счет финансируемых государством землекопных работ, а за счет оживления частного потребления.
Поскольку снижение потребления компенсировало рост инвестиций, на частный спрос в целом приходилось менее половины прироста совокупного спроса и в 1933, и в 1934 г. Таким образом, за гитлеровским экономическим возрождением с самого начала стоял главным образом госсектор
[206]. Более того, ясно и то, что в 1933–1934 гг. радикально изменились приоритеты германского государства. В 1933 г. явным новшеством были расходы на создание гражданских рабочих мест, позволившие увеличить потребление и на местном, и на национальном уровнях. Гражданские расходы Рейха продолжали активно возрастать и в 1934 г. Но при этом часто забывают, что взамен этого начиная с 1934 г. на режим жесткой экономии были переведены местные власти. В значительной степени Рейх тратил на создание рабочих мест те деньги, которые могли бы достаться местным властям. Именно в это на практике вылилось данное Гитлером 1 февраля 1933 г. обещание упорядочить отношения между Рейхом и местными властями. Спонсировавшееся государством восстановление экономики шло рука об руку с беспрецедентной централизацией государственных расходов, основные плоды которой доставались армии
[207]. К 1935 г. реальный ВВП Германии вернулся примерно на тот же уровень, на котором он находился в 1928 г. Несомненно, восстановление произошло быстро. Но своими темпами оно не слишком превышало восстановление экономики в США, за которым стоял совершенно иной набор политических мер. Кроме того, в данном случае восстановление происходило не быстрее, чем после первой сильной рецессии, поразившей Веймарскую республику зимой 1926–1927 г., когда 12 месяцев экономика страны росла такими темпами, какие никогда не наблюдались при Третьем рейхе
[208]. Поэтому вполне можно себе представить аналогичное быстрое восстановление даже при совершенно ином политическом режиме. В таком строго контрфактуальном смысле нельзя утверждать, что «причиной» германского экономического возрождения являлась нацистская экономическая политика
[209]. Однако бесспорно то, что реально произошедшее возрождение носит на себе четкий отпечаток власти НСДАП. В 1935 г. частное потребление по-прежнему было на 7 % ниже того уровня, на котором оно находилось до депрессии, а частные инвестиции – на 22 % ниже. Напротив, государственные расходы увеличились на 70 % по сравнению с уровнем 1928 г. и этот прирост был почти полностью обязан военным расходам. Что касается центральной власти, нет сомнений в том, что перевооружение стало ее главным приоритетом уже к началу 1934 г. С 1933 по 1935 г. доля военных расходов в германском национальном доходе, составлявшая менее 1 %, выросла почти до 10 %. Столь масштабного перераспределения общего национального продукта за такой короткий промежуток времени никогда прежде не происходило ни в одном капиталистическом государстве в мирное время. Результат произведенных всего за три первых года гитлеровского правления расходов на сумму в 10 млрд рейхсмарок, доставшихся сплоченному военно-промышленному комплексу, был грандиозным. Согласно оценкам того времени, уже в 1935 г. производством различной продукции, «не предназначенной для продажи», занималось до четверти немецкой промышленности
[210]. И в 1934 г. последствия такой резкой перестройки германской экономики вылились в первый реальный кризис при новой власти.
