ТАБЛИЦА 7.
Демократические океаны: расходы на ВМФ ведущих держав мира, млн рейхсмарок (с учетом ППС)
24 мая Гитлер приказал ускоренными темпами достроить линкоры F и G («Бисмарк» и «Тирпиц»). Кроме того, на случай войны с Великобританией он запустил расширенную программу строительства подводных лодок.
Все это предъявляло новые колоссальные требования к Четырехлетнему плану
[732]. И в этом отношении Геринг тоже мог полагаться на инициативу, исходящую из военно-промышленного комплекса. Как и можно было предсказать, застрельщиками выступили Карл Краух и его близкий помощник Отто Амброс – одна из восходящих звезд IG в сфере синтетических материалов
[733]. По их оценкам, в 1942–1943 гг., после завершения новых программ вооружения, ежегодная потребность Рейха в нефти и топливе должна была вырасти не менее чем до 13,8 млн тонн. Из-за нехватки стали выполнение Четырехлетнего плана затягивалось. В 1938 г. производство синтетического топлива не могло превысить 2,4 млн тонн, а снабжение авиационным топливом также было недостаточным. Не менее вопиющей была нехватка взрывчатых веществ и пороха. В 1918 г. заводы Германской империи производили 13600 тонн взрывчатки и 13250 тонн пороха в месяц. Летом 1938 г. Третий рейх не мог произвести более 5400 тонн того или другого в месяц. С тем чтобы решить эту проблему, Геринг 12 июля 1938 г. одобрил новый вариант Четырехлетнего плана, известный как «Новый план военно-экономического производства» (Wehrwirtschaftliche Neuer Erzeugungsplan)
[734]. К середине 1941 г. Краух намеревался достичь ежемесячных объемов производства взрывчатки в 17100 тонн и пороха в 18100 тонн. К 1942–1943 гг. объемы производства синтетического топлива планировалось довести до 8,3 млн тонн, а к 1944 г. – до 11 млн тонн. Но в августе 1938 г., когда до войны за Судеты, возможно, оставалось всего несколько недель, даже этого было недостаточно. Для того чтобы к концу 1939 г. достичь уровня Первой мировой войны, Краух выдвинул Schnellplan – краткосрочную чрезвычайную программу, имевшую абсолютный приоритет над всеми прочими многочисленными программами вермахта. С тем чтобы Краух получил необходимые ему ресурсы, Геринг наделил его специальным статусом генерального уполномоченного по особым вопросам химического производства (GB Chem), и этот статус позволил Крауху до самого конца войны оставаться главной фигурой в германской химической промышленности
[735].
Краух в химической промышленности и Коппенберг на Junkers были двумя наиболее выдающимися представителями нового военного индустриализма, свободными от стереотипов и осторожничанья «старых» промышленников. Их технические замыслы обладали большой привлекательностью, как и их самоуверенная позиция лидеров предпринимательского мира. Кроме того, они нашли заинтересованного слушателя в лице Геринга. Но несмотря на всю волюнтаристскую риторику, реализация их обещаний зависела от распределения ресурсов. С ноября 1937 г. Гитлер обещал ввести более щедрые квоты на сталь. И сейчас, после нескольких месяцев нетерпеливого ожидания, это обещание исполнилось. 17 июня 1938 г. на совещании с Герингом Гитлер увеличил квоту на сталь для вермахта с 325 тыс. до 500 тыс. тонн
[736]. В течение следующих месяцев она достигла 658333 тонн. К августу 1938 г. вермахту доставалось 35–36 % всей стали, выплавленной в Германии. Если к этому добавить поставки в соответствии с Четырехлетним планом и программой военного дорожного строительства, то на долю вооруженных сил придется уже более 40 % стали. Еще более значительной была доля достававшихся им более дефицитных импортных металлов, таких как медь. Летом 1938 г., номинально существуя в условиях мирного времени, нацистский режим переводил германскую экономику на военное положение.
Все это имело драматические финансовые последствия. В начале 1938 г., еще до аншлюса, рейхсминистр финансов Шверин фон Крозиг и президент рейхсбанка Шахт пришли к решению о том, что перегретой германской экономике требуется некоторая доза фискального консерватизма
[737]. В марте 1938 г. прекратился выпуск облигаций Mefc?
[738]. Крозиг и Шахт договорились о том, что отныне Рейх должен соблюдать традиционные принципы государственной финансовой политики. Текущие расходы должны быть ограничены до уровня, оплачиваемого за счет налогов. Разовые расходы и долгосрочные инвестиции должны финансироваться за счет национальных сбережений посредством нормальной, неинфляционной системы долгосрочных займов. Но резкое возрастание международной напряженности после аншлюса поставило крест на этой программе экономии. Вместо того чтобы сокращаться, как надеялись Шахт и Крозиг, военные расходы лишь резко выросли.
30 мая Геринг уведомил армию о том, что «в отношении денег <…> в будущем нам больше не придется беспокоиться <…> о решении этого вопроса должно было позаботиться политическое руководство»
[739]. Хотя Рейхсбанк не отступал от своей линии в отношении облигаций Mefo, для финансирования громадных военных расходов использовались краткосрочные казначейские облигации (Schatzanweisungen), первоначально созданные для того, чтобы дать Рейху гибкий финансовый инструмент ограниченного использования. С апреля по октябрь 1938 г. одна лишь германская армия истратила не менее 4,9 млрд рейхсмарок, что составляло более 5 % общего национального дохода
[740]. За календарный год доля военных расходов в национальном доходе достигла 19 %.
