Продолжали существовать в Советской России и подпольные опиумокурильни. Но все же особой популярностью после революции пользовался кокаин. Буквально через три месяца после прихода к власти большевиков Народный комиссариат внутренних дел вынужден был констатировать: «Появились целые шайки спекулянтов, распространяющих кокаин, и сейчас редкая проститутка не отравляет себя им. Кокаин распространился в последнее время и среди слоев городского пролетариата»
544. «Серебряную пыль» кокаина с наслаждением вдыхали не только лица, связанные с криминальным миром, но и рабочие, мелкие совслужащие, красноармейцы, революционные матросы. Кокаин был значительно доступнее водки: многие частные аптеки закрылись, и их владельцы старались сбыть с рук имевшиеся медикаменты, в том числе наркотические вещества. Это подтверждает и булгаковская проза:
Я решил, что во время боев и всей кутерьмы, связанной с переворотом, я нигде не достану морфия. Но когда утихло, я достал еще в одной аптеке на окраине пятнадцать грамм однопроцентного раствора – вещь для меня бесполезная и нудная (девять шприцов придется впрыскивать!). И унижаться еще пришлось. Фармацевт потребовал печать, смотрел на меня хмуро и подозрительно. Но зато на другой день я, придя в норму, получил без всякой задержки в другой аптеке двадцать граммов в кристаллах – написал рецепт для больницы (попутно, конечно, выписал кофеин и аспирин). Да в конце концов, почему я должен прятаться, бояться? В самом деле, точно на лбу у меня написано, что я морфинист. Кому какое дело, в конце концов?
545
И морфий, и в особенности кокаин немецкого производства ввозились контрабандным путем из оккупированных немцами Пскова, Риги, Орши. Под влиянием революционных событий появились и новые места торговли наркотиками. В годы Гражданской войны их можно было купить в обычных чайных. Кокаин, в частности, там продавался в кулечках-фунтиках. В народе эти чайные быстро окрестили «чумовыми». В таких заведениях часто разворачивались сцены, подобные той, которую описал в своем исследовании Гедалий Аронович – известный российский врач-нарколог: «В майский вечер (1919 г.) у входа в чайную ко мне подошла девушка 17–18 лет, с усталым безжизненным лицом, в платке и просила на хлеб. Я не знал, что она собирает на „понюшку“, то есть кокаин, но скоро увидел ее среди посетителей, она почти силой вырвала из рук подошедшего к ней подростка пакетик кокаина, и когда тот потребовал от нее денег, она сняла сапоги, отдала их продавцу за 2–3 грамма кокаина и осталась в рваных чулках»
546. Медики отмечали, что в 1919–1920 годах кокаиновые психозы были довольно заурядным явлением. При этом 60% наркоманов составляли люди моложе 25 лет.
Кокаин, прозванный в народе «марафетом», особое распространение получил в годы нэпа в условиях свободы торговли. Для его употребления не нужны были шприцы и умение «ставить уколы». До 1924 года Уголовный кодекс РСФСР не определял каких-либо четких санкций в отношении распространителей и потребителей наркотиков. В 1920‐х годах кокаином торговали на рынках в основном мальчишки с папиросными лотками. Правда, продавцы нередко жульничали и добавляли в наркотик аспирин, мел, соду. Это, конечно, снижало действие кокаина, но вряд ли могло спасти от пристрастия к нему. Ведь заядлые кокаинисты потребляли иногда до 30–40 граммов порошка в день, стремясь добиться желаемого эффекта.
Марафет, как демонстрируют исследования медиков, в 1920‐е годы употребляли беспризорники. Обследование задержанных за бродяжничество в 1923–1924 годах подростков показало, что 80% из них приобщилось к наркотику в 9–11 лет и имело стойкое пристрастие к нему. Действительно, «нюхнуть марафету» можно было прямо на улице с бумажки, ладони, ногтя. Лишь в отдельных случаях, когда в результате длительного потребления наркотика происходила атрофия тканей носового канала, приходилось пользоваться гусиным пером. Оно вставлялось глубоко в нос и позволяло ускорить втягивание порошка.
Конечно, часто к кокаину прибегали и другие асоциальные фигуры городского социума, в первую очередь проститутки. В 1924 году социологический опрос выявил, что более 70% особ, задержанных органами милиции за торговлю телом, систематически потребляли наркотики. При этом почти половина из них предпочитала именно кокаин. В тайных борделях 1920‐х годов, как правило, кроме сексуальных услуг, можно было получить и марафет. В конце 1922 – начале 1923 года в Петрограде, например, органы милиции раскрыли целую сеть квартир, хозяйки которых не только занимались проституцией, но и, как было сказано в протоколе, почти круглые сутки продавали кокаин. Один из исследователей проблем проституции писал в середине 1920‐х годов в журнале «Рабочий суд»: «Торговля марафетом <…> и иными средствами самозабвения почти целиком находится в руках проституток»
547. По данным 1924 года, из 548 опрошенных проституток Москвы 410 употребляли наркотики, пристрастившись к ним после начала торговли телом
548. Часто к марафету прибегали мелкие карманные воришки. Крупные воровские авторитеты довольно презрительно относились к «нюхарям», считая, что кокаин притупляет реакцию, столь необходимую в их деле. И все же беспризорники, проститутки, преступники разных мастей были городскими маргиналами. Потреблением в частности и «марафета» они маркировали свою асоциальность. Одновременно наркотики начали проникать в стабильные социальные слои, что означало развитие в среде горожан элементов ретретизма.
Протокол административной комиссии Володарского райисполкома о задержании проститутки, распространяющей наркотики. 1923. ЦГА СПб
Довольно широко в 1920‐е годы распространилась подростковая наркомания. Дети из нормальных семей в поисках романтики нередко посещали притоны беспризорников и традиционные места их скоплений. Криминальный мир для части подростков оказывался привлекательнее, чем действительность советской трудовой школы, пионерских сборов и комсомольских собраний. Известный врач-нарколог Александр Шоломович описал в своей книге, вышедшей в свет в 1926 году, следующий случай: «У одной матери сын-подросток, которого все звали „толстячком“, три дня пропадал в каком-то притоне, где его выучили нюхать кокаин. Когда мать нашла его в притоне, она едва узнала своего толстячка: перед ней был оборванный, худой, истощенный человек, весь синий, с провалившимися щеками и глазами, весь разбитый настолько, что у него не хватало сил выйти из притона»
549. В годы нэпа к марафету стала приобщаться и рабочая молодежь, которая, по мнению партии большевиков, играла решающую роль в социалистическом преобразовании общества. Пролетаризация кокаинистов, в частности, была следствием контактов рабочих с проститутками, которые не только сами нюхали кокаин, но и торговали им.
