– Кто тут? Как голова болит! – простонал Сид, дергая прикованной к трубе рукой.
– Это я! – разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, обозначил себя Хип.
– Если не заткнетесь, я вас похороню! – пообещал густой бас, и третьим глазом Хип увидел, как из угла поднялся здоровенный мужик и, растопырив в стороны две могучие лапы и шевеля толстыми, как распаренные сардельки, пальцами, медленно двинулся к нему.
Резко повернувшись на девяносто градусов, Хип на растяжке ударил ногой Здоровенного в промежность. И снова повернулся спиной, продолжая смотреть на своего противника третьим глазом.
Проводить таким манером прием боевого самбо Хипу доводилось первый раз в жизни, но удар удался. Здоровенный гукнул, схватился двумя руками за свое богатство и обиженно посмотрел вправо. Подождав три секунды, повернул голову налево, затем совершил падение с грацией молодого гиппопотама, подстреленного из автомата Калашникова разрывными пулями.
«Смотреть так – можно шейные позвонки свернуть! А ты мне дорог, как память о прошедшей молодости! Сколько приятных моментов прошло у меня перед глазами!» – объявил внутренний голос, ностальгически вспомнив молодость.
«Можно подумать, это твоя шея скручена!» – огрызнулся Хип, подходя к медному крану, из которого капала вода.
То есть сначала Хип определил направление движения, а потом, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошел, вытянув, как Здоровенный, руки вперед.
Дотронувшись до крана, Хип отвернул наполовину вентиль и, снова повернувшись спиной, присел, внимательно всматриваясь третьим глазом в текущую прямо на пол воду.
Вода была мутноватая на вид и здорово отдавала хлоркой, но оказалась пресной.
– Кончай шарашиться! Спать мешаешь! – предложил баритон из левого угла.
– Где тут гальюн? – поинтересовался Хип, втягивая носом воздух.
– Тебе надо погадить – вот и ищи! – хохотнул баритон из левого угла.
– Сейчас на тебя нагажу и создам проблемы! – пообещал Хип, сначала расчистив место, а затем нарочито топая босой ногой по полу.
Из правого угла каюты ощутимо несло мочой.
Обнаружив третьим глазом импровизированную парашу, Хип прошел к ней, внимательно смотря под ноги.
Помочившись в подвешенное на крюке оцинкованное ведро, он снова пошел к крану и, набрав полные ладони воды, предварительно их сполоснув, направился к пристегнутому Сиду, который мотал головой, бессмысленно тараща в темноту широко открытые глаза. Дав страдальцу напиться, он еще раз осмотрел пол, но ничего, кроме грязной консервной банки и рыбьей чешуи, не выявил.
Только сейчас он осознал, что на нем тонкие спортивные штаны и такая же футболка с короткими рукавами.
Внезапно Хип обнаружил, что стал видеть Сида в полной темноте, не поворачиваясь к нему спиной.
«Как ты это делаешь?» – мысленно спросил Хип своего постоянного советчика, отмечая, что у Сида разбита в основном правая сторона лица.
«Третий глаз может перемещаться по всей голове, стоит только немного напрячься!» – пояснил внутренний голос.
«А по телу третий глаз может передвигаться?» – только и успел спросить Хип, как судно снизило ход и начало делать левый поворот.
– Похоже, приплыли! – басом констатировал Здоровенный, уже переместившийся к своим собратьям в правый угол.
И буквально через секунду судно ощутимо приложилось левым бортом к деревянному пирсу.
«Сам ты приплыл
[71]!» – мысленно огрызнулся Хип. Он мысленно переместил третий глаз на кончик указательного пальца правой руки и с его помощью начал исследовать пол, отойдя на два метра от Сида.
В двадцати сантиметрах слева от руки обнаружились ключи от наручников, маленький рулончик узкого скотча, а чуть дальше – тридцатисантиметровая граненая стальная спица, которая моментально перекочевала на внутреннюю сторону бедра, на пять сантиметров выше колена.
Хип по собственному опыту знал, как редко неопытные проверяющие обыскивают эту часть человеческого тела.
Опытные же проверяющие просто проводят металлоискателем по телу человека, мгновенно определяя спрятанный металл.
Заскрежетал металл сверху, показывая, что на палубе начали какую-то работу, не дожидаясь окончания швартовки.
Хип схватил лежащий гвоздь-сороковку, зажал его между двумя пальцами, сел рядом с Сидом.
В ожидании открытия люка Хип оперся спиной о переборку и крепко зажмурил глаза, вернув третий глаз на его законное место – на затылок.
Минуту спустя раздался металлический скрежет, и по глазам Хипа, несмотря на крепко сжатые веки, резанул желтый свет
[72], показывая, что в пути они были самое малое больше суток, из которых только часа три он контролировал ситуацию.
Третий глаз отключился, и Хип не знал: то ли он, его владелец, сам это сделал каким-то образом, то ли это произошло самопроизвольно. Хотя третий глаз мог отключить и внутренний голос, исходя из собственных соображений. Об этом стоило подумать и решить, как вести себя с внутренним голосом.
«Ничего не надо решать! Пусть все идет, как идет!» – напомнил о себе внутренний голос и пропал.
– Куда мы вообще попали? Диана говорила, что мы находимся в государстве Украина, чем она очень гордится! Но я не понял, почему Украина – государство? Это же Советская Социалистическая Республика Украина! В составе СССР! И еще здесь какие-то странные гад-же-ты, – по слогам выдал Сид, скептически и испытующе посмотрев на Хипа. И тут же продолжил: – В которых ты здорово разбираешься. А я как баран в апельсинах, в ваших этих гад-же-тах! Объясни, пожалуйста! – шепотом, на одном дыхании попросил Сид.
– Мы попали в двадцать первый век, и, как я понял, сейчас начало марта две тысячи семнадцатого года. Лишнего не болтай. Начнут спрашивать, отвечай, что приехал из какого-нибудь приморского кишлака за десять тысяч километров отсюда как тяжелый водолаз. Пригласила тебя какая-то украинская фирма по имени «Укр-коза» и выдала аванс – пять тонн зелени. Якобы фирма обещала еще столько же после выполнения задания на Черном море! – быстро проговорил Хип, поднимая голову.
Кроме появления узкой полоски желтого цвета, наверху ничего не происходило, но Хип отчетливо услышал разговор на английском:
– Я привез тебе двенадцать болванок, одна из которых – янки в чине полковника! – сказал приятный баритон с нотками уроженца южных штатов, на что низкий бас пророкотал:
– Ты же говорил, что будет десять болванок! Откуда еще две?
