Марш задумался, не стоит ли ему вмешаться, но не так уж сильно они и били Эдиона, к тому же абаск вовсе не собирался спасать сына принца. Так что он наблюдал за тем, как бугаи оскорбляли Эдиона, называли его вором и ублюдочным вором, а Эдион в ответ свернулся в клубочек, что, похоже, ещё сильнее разозлило их. Марш не смог удержаться от улыбки, когда охранники рассмеялись, затем спустили штаны и обоссали бастарда. Когда они закончили, то развернулись и направились обратно на ярмарку.
Марш дождался, пока амбалы скрылись из виду, убедился, что рядом больше никого нет, но в лесу было пустынно. Затем он подошёл поближе. Эдион не двигался. Его камзол был немного запачкан кровью и очень сильно запачкан мочой. Его лицо было в грязи, но абаска поразило, насколько Эдион был похож на отца – те же светло-каштановые волосы, тот же рот, та же челюсть, тот же сильный подбородок. Их фигуры были похожи, хотя Эдион не был таким же мускулистым – на самом деле, казалось, что у него вообще нет мускулов, но он был высоким, у него были длинные ноги и такие же, как у принца, руки с длинными, тонкими пальцами.
Эдион застонал.
– О, слава богам, ты жив, – Марш попытался звучать так, словно испытал облегчение. Не переставая стонать, Эдион ощупал своё тело от мошонки к челюсти. Изо рта юноши сочилась кровь. Его глаза распахнулись – те же бледно-карие глаза, что у его отца.
Наконец, Эдион перестал стонать и попытался сесть, и сквозь дыру в его рубашке Марш разглядел висящую на шее бастарда толстую золотую цепь.
– Вот, держи, выпей, – предложил Марш, протягивая юноше бутылку с водой, и в тот же миг осознал, что вот он опять прислуживает принцу. Абаск вздрогнул и сам отпил из бутылки, и только потом предложил её Эдиону, который сделал глоток, выплюнул и произнёс:
– Спасибо.
– Они тебя ограбили? – спросил Марш.
Эдион непонимающе уставился на него.
– Парни, что напали на тебя, – повторил Марш, – они тебя ограбили?
– Нет, – ответил Эдион, продолжая похлопывать себя по груди и камзолу, предположительно в поисках кошелька. Марш подавил улыбку. Что бы ни свисало с конца золотой цепочки, это явно было ценным для Эдиона. Он мысленно оставил заметку сообщить об этом Холивеллу.
– Но, если им не были нужны твои деньги, могу ли я спросить – и я извиняюсь, что так плохо говорю на твоём языке – зачем они избили и помочились на тебя?
– О, это старая питорианская традиция.
Марш улыбнулся.
– Ты из Калидора? – спросил Эдион по-калидорски.
– Что заставляет тебя так думать? – вопросом на вопрос ответил Марш, тоже по-калидорски, что было гораздо проще.
– Твой акцент, – Эдион основательно оглядел Марша, и его глаза распахнулись шире. – В твоей жизни появится новый мужчина, – пробормотал он почти неслышно, – иностранец. Красавец.
– Что? – Эдион только что назвал его красавцем?
– Слова моей гадалки, – пояснил бастард, – правда, она ничего не говорила о потрясающих глазах.
Вечно его глаза.
– Я из Абаска, это маленький регион между Калидором и Бригантом.
– Я знаю, – ответил Эдион, – там делают хорошие ковры и прекрасные изделия из серебра.
– Делали, – поправил его Марш.
– Ну, конечно. Война. – Эдион замолчал на мгновение, и Марш подготовился к бестактному вопросу, но вместо этого бастард спросил: – Ты здесь для торговли коврами и изящными серебряными изделиями? – В его глазах вспыхнул озорной огонёк.
Марш покачал головой:
– Я здесь, чтобы странствовать и учиться.
Эдион попытался улыбнуться, но поморщился и снова потрогал челюсть.
– Отличные цели. Я и сам школяр. И что же ты успел узнать?
– Что Питория достаточно приятная страна.
– Когда тебя не избивают почти до смерти.
Марш не смог удержаться от улыбки.
– Ты и рядом со смертью не оказался.
– Ты видел людей ближе к смерти? – Эдион указал на своё грязное тело.
– Да, но никто из них не пах хуже тебя, даже после смерти.
Эдион усмехнулся, он не сводил с Марша пристального взгляда, пока тот не сглотнул и не отвёл взгляд. Эдион, пошатываясь, поднялся на ноги.
– В этом мы с тобой сходимся, друг мой. Прямо сейчас я направляюсь в баню, но, если ты выпьешь со мной потом, когда я буду благоухать лепестками розы, я смогу отплатить тебе за твою воду, а ты назовёшь мне своё имя.
Марш осознал, что со всеми этими шутками он совсем забыл о своей задаче держать Эдиона подальше от Ригана. Если бастард сейчас пойдёт в баню, то, скорее всего, ничего плохого не случится, но, если после бани он направится домой, есть вероятность, что его там будет поджидать Риган. Лучше держать его подальше от дома и отвлекать выпивкой. Марш помедлил, затем сказал:
– Да, это было бы неплохо. Меня зовут Марш.
– Эдион, – представился бастард и поклонился. – В Питории принято кланяться при встрече с джентльменом. А как обстоят дела в Абаске?
– Новые знакомые кланяются, друзья пожимают руки, близкие друзья и члены семьи обнимаются.
– Что ж, вижу, ты очень рад, что мы с тобой пока на стадии поклонов, – заметил Эдион и подмигнул Маршу, – а теперь прошу, не сочти меня грубияном и не подумай, что мне не интересно с тобой говорить, потому что я совершенно точно хочу поговорить с тобой ещё и приду в ярость, если ты не ответишь на моё приглашение, но мне действительно нужно сменить эту вонючую одёжку.
– Где встретимся?
– В «Утке». Там лучшее вино и лучшая еда. Я приду туда прямиком из бани. – Эдион наклонился и снова уставился на Марша. – Ты уже устал от людей, которые говорят, что у тебя потрясающие глаза?
Марш не знал, что ответить, поэтому просто пожал плечами.
Эдион похромал было в сторону, но затем развернулся и взглянул на Марша.
– Надеюсь, ты придёшь. Ради тебя я преображу себя, ты меня даже не узнаешь.
– Я буду там, – пообещал Марш, мысленно добавив: «И тебя я узнаю где угодно».
Кэтрин
Бриган, Бригант
«Кэтрин, дочь Алоизия II Бригантского и Изабеллы Биркбек, родилась в воскресенье, 24 мая, в 2 часа ночи. Ребёнок здоров. Мать устала после родов, затянувшихся на всю ночь».
Семейные архивы королевской семьи
Кэтрин была в замковой библиотеке, прощаясь с книгами – вещами, с которыми она была больше знакома и к которым испытывала больше симпатий, чем к большинству населения Бриганта. Услышав о смерти Эмброуза, она рыдала и проклинала своё расстройство. Часть её разума подсказывала, что это может быть ложью, но она так никогда и не узнает наверняка, и всю жизнь будет гадать, жив он или нет. Только они знают правду. И улыбка Нойеса сообщила Кэтрин, что он прекрасно об этом знает. Он знал, что она никогда не будет уверена, никогда не будет в точности знать, умер ли Эмброуз в замковых подземельях или сбежал на свободу. Это знание было во власти Нойеса, и он злоупотреблял им точно так же, как и всем остальным.
