– Мы их раздобудем, – Марш одарил Грэвелла столь злобным взглядом, что Таш подумала, что охотник снова его ударит.
– У меня есть деньги. У меня есть деньги, – Эдион развёл руки в стороны, – не пятьдесят кронеров, но вы можете взять всё, что у меня есть. – Он порылся в карманах пальто и достал кошелёк.
Грэвелл выхватил его и высыпал содержимое на ладонь.
– Да тут даже десяти кронеров нет, – воскликнул он и покачал головой.
– Ну хорошо, хорошо, вы можете забрать и это, – сказал Эдион и вытащил из-под камзола золотую цепь. – Она стоит минимум сотню кронеров.
– Нет, – возразил Марш, – что угодно, но только не это. У Холивелла были деньги. И его ножи стоят немало. Можете забрать их. Но только не цепь.
Таш подошла и взглянула на золотую цепь. Она была прекрасна, но Таш понимала, что им не стоит её брать. Девушка вспомнила, что Эдион не снимал её даже в бане. Для него она явно стоила больше своего веса в золоте. Дым не имел для Грэвелла никакого личного значения. Это было нечестно. Она вернулась к Грэвеллу и принялась тихо шептать ему:
– Нам не нужна цепь. Мы можем продать ножи в Россарбе. Там мы получим за них хорошую цену. Это действительно хорошая сделка. Мы получим ножи, то, что осталось от украденного дыма, и новую бутылку. Тебе даже не пришлось рыть для этого яму.
– Мне нравится рыть ямы.
Таш тяжело вздохнула.
– Ну хорошо, мы можем вернуться сюда после Россарба, и ты выкопаешь самую лучшую яму на свете. Но к тому моменту мы хорошо поедим и отдохнём, благодаря деньгам, что мы выручим за весь этот дым. Потом мы сможем вернуться в Правонт, расплатиться с Флинтом и съесть столько пирогов, сколько сможем. Как по мне, отличное лето.
Грэвелл крутанул плечами.
– Я заберу и цепь, и ножи.
– Ты всегда говорил мне не жадничать.
– Я не жадничаю. Я забираю кое-что, что для него действительно ценно. Или цепь, или его яйца.
Таш закатила глаза.
– Ну, хорошо. Хорошо. Забирай цепь.
Грэвелл повернулся к Эдиону и Маршу.
– Сегодня ваш счастливый день, парни. Таш хочет, чтобы я позволил вам жить. Я забираю ножи и золотую цепь.
– Нет! – крикнул Марш, снова вскакивая на ноги. Грэвелл выхватил из снега гарпун и с такой силой ударил парня по голове древком оружия, что тот рухнул в снег без чувств.
– Иностранец умеет говорить. Жаль, что он не умеет слушать.
Таш собрала ножи людей шерифа, затем оружие Холивелла. Это казалось неправильным. Она никогда прежде не воровала у людей, а это очень напоминало воровство. Эдион всё ещё стоял на коленях. Он снял с шеи цепь и отдал её Грэвеллу, который засунул её в карман, даже не удостоив взглядом. После он повернулся к лежащему на снегу Маршу.
Не тратя зря времени, Таш с Грэвеллом отправились на запад. Шли быстро. Они оставили ребятам пони. «Скорее всего, они выживут», – убеждала себя Таш. Но она чувствовала себя неважно. Она никогда не испытывала такой неловкости за свои поступки. Она молча следовала за Грэвеллом. День уже клонился к вечеру, когда охотник повернулся к ней и сказал:
– А ты сегодня молчалива.
Таш не ответила.
Они продолжили идти дальше, но вскоре Грэвелл остановился и произнёс:
– Так, выкладывай.
Таш тоже остановилась.
– Выкладывать что?
– Тебя что-то беспокоит. Говори.
– Ты знаешь, что меня беспокоит. Нам не стоило брать золотую цепь или ножи. Ты всегда учил меня не жадничать, но то, что мы взяли их, – это самая настоящая жадность.
– Это не жадность. Мы преподали им урок.
– И заработаем заодно кучу денег. Очень удобно. Знаешь, если ты можешь быть жадным, то могу и я. Продавец пирогов в Дорнане платит больше, чем ты. Когда это закончится, я пойду работать на него.
– А торговец пирогов что, не жадный? Да он же жирный словно боров.
– Еда – это не то же самое, что золотые цепи и ножи.
Грэвелл покачал головой.
– Жадность есть жадность. Хочешь, чтобы я показал тебе, каким нежадным я могу быть? Смотри.
И он бросил золотую цепь и ножи на землю.
– Смотри. Они мне не нужны. Я просто не хочу, чтобы они были у этих мальчишек.
Таш уставилась на лежащие на земле предметы.
– Ну? Теперь ты довольна, девчуля?
Таш хотела обнять Грэвелла, но лишь улыбнулась и сказала:
– Так-то лучше. Но золотая цепь принадлежит Эдиону. Она должна быть у него.
Она наклонилась и подобрала цепь. Металл в подвеске переплетался в чудесные узоры, и теперь девушка разглядела, что внутри шипов скрывалось кольцо.
– Знаешь, если ты предлагаешь мне вернуться и отдать её ему обратно, то ты просишь слишком многого.
Таш положила цепь в свой пустой кожаный кошелёк и спрятала его в особом потайном месте, между дредами на затылке.
– Я найду способ однажды вернуть ему цепь.
Марш
Северное плато, Питория
Марш проснулся от холода. Голова ужасно болела. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы вспомнить произошедшее. Грэвелл ударил его. Сильно. Дважды. Юноша ощупал голову и нашёл большую шишку. Она не кровоточила, но волосы слиплись и были влажными. Он сел.
– Не спеши, – донёсся до него голос Эдиона, – я приложил снег к тому месту, где он тебя ударил. Я не уверен, что поступил правильно.
– Со мной всё будет в порядке. Спасибо, – прохрипел Марш.
Эдион сидел рядом с ним. Пони был привязан к дереву, но нигде не было видно ни следа Грэвелла или девчонки.
– Они ушли?
– Да, – ответил Эдион, протягивая Маршу флягу с водой, – они оставили нам пони. В седельных сумках осталась еда. Я собирался развести костёр, но раз уж ты очнулся, думаю, нам стоит уйти отсюда, если ты можешь идти. Я не знаю, означает ли наличие одного демона присутствие других демонов, но здесь остались ещё и тела. В любом случае, задерживаться тут не стоит.
Марш поднялся на ноги. Голова немного кружилась, но в основном ему просто было холодно.
– Куда идти?
– Они ушли на запад. Думаю, они направляются в Россарб. Если мы пойдём по их следам, они должны привести нас туда. И я надеюсь, что они убьют всех демонов у нас на пути.
Это звучало разумно. У Марша не было других идей касательно направления их движения, а если они попробуют вернуться назад, то могут нарваться на новых людей шерифа.
– Я бы хотел похоронить Холивелла, но у нас нет лопаты, а земля основательно промёрзла, – сказал Эдион.
– Ему было бы всё равно. Может, он даже предпочел бы, чтобы его оставили лежать вот так, – Марш подошёл к телу Холивелла.
