Возможно, она поговорит о случившемся завтра или послезавтра, когда ей удастся взять себя в руки.
Вглядываясь широко раскрытыми глазами в темноту, Мадлен размышляла: стоит ли вообще возвращаться в «Столичный театр»? Мысль о новой встрече с мистером Скоттом казалась ей невыносимой. К сожалению, она пообещала герцогине помочь на репетициях, пока не встанет на ноги мисс Барри. Нарушить слово Мадлен не могла, но стоять напротив мистера Скотта на сцене и смотреть ему в глаза… Мадлен поморщилась, она не знала, выдержит ли такое испытание.
Впрочем, ей предстояло потерпеть всего несколько дней, а к тому времени мисс Барри наверняка поправится. Мадлен понимала: ей придется крепко держать себя в руках, чтобы не краснеть и не запинаться в присутствии мистера Скотта. Она должна выглядеть невозмутимой и хладнокровной.
Мадлен всю ночь ворочалась без сна, тщетно пытаясь отделаться от назойливых мыслей. Утром же проснулась обессиленная и разбитая, понимая, что более ужасного дня ей еще не доводилось переживать. Конечно, не она первая потерпела фиаско, пытаясь соблазнить мужчину, но, должно быть, ее подругам по несчастью удавалось на следующий день спокойно смотреть в глаза избраннику, словно ничего не произошло!
Одевшись, Мадлен уложила волосы тугим узлом на затылке и ухитрилась ускользнуть из дома прежде, чем миссис Флоренс успела подняться с постели.
В театре царило непривычное уныние; в репетиционных залах и мастерских стояла гробовая тишина. Выяснив, что утренняя репетиция отменена, Мадлен отправилась в костюмерную и тотчас же получила поручение от миссис Литлтон.
– Похоже, половина труппы слегла, – заметила дородная костюмерша; игла в ее пальцах так и мелькала. – Многие прислали посыльных: сообщили, что сегодня не придут в театр. Работы у меня не убавилось, а помощи ждать в общем-то не от кого.
Мадлен проработала в костюмерной почти все утро, радуясь временному перерыву во встречах с
Мистером Скоттом. А когда миссис Литлтон попросила ее принести эскизы костюмов из кабинета герцогини, она отправилась в главное здание театра и услышала у двери кабинета незнакомый мужской голос и мелодичный голосок Джулии. Мадлен остановилась у порога, не желая прерывать разговор.
– Довольно! – говорил мужчина. – Повторяю: оставьте этот проклятый театр!
– Здесь сейчас слишком много дел, – отвечала Джулия. – Еще один день, дорогой, ну, может быть, два… Я не могу уйти, когда предстоит еще…
– Ваше здоровье для меня дороже всего.
– Обещаю, со мной вес будет в порядке.
– Поедем домой, Джулия.
– Сначала я должна уложить вещи.
– Чуть позже я пришлю сюда слугу, и он привезет все, что вы пожелаете.
– Вы поступаете неразумно…
Последовала долгая пауза, а за ней – приглушенный звук, источник которого Мадлен не удалось определить. Затем мужчина вновь заговорил:
– Теперь у тебя пропало желание спорить со мной, Джулия?
– Да.
Еще никогда Мадлен не слышала такой покорности в голосе герцогини, обычно твердой и властной. Опасливо заглянув в дверь, Мадлен увидела, что Джулия стоит посреди кабинета, принимая страстные поцелуи темноволосого мужчины. Девушка догадалась, что этот мужчина – герцог Лидс, муж герцогини. Он с любовью и нежностью смотрел на жену. Его лицо было худым, смуглым и излучало своеобразную красоту. Очевидно, почувствовав постороннее присутствие, герцог настороженно оглянулся и уставился на Мадлен серыми глазами.
Вспыхнув, Мадлен шагнула вперед.
– Прошу прощения, кажется, я помешала…
– Все в порядке, Мэдди, – откликнулась по розовевшая Джулия, высвобождаясь из объятий
Мужа. Она представила герцога, и Мадлен чуть присела, делая книксен.
– Очень приятно познакомиться, – пробормотал герцог с дружелюбной улыбкой. – Мисс Ридли, я был бы вам крайне признателен, если бы вы помогли герцогине собрать все необходимые бумаги и книги: она покидает театр.
– Слушаюсь, ваша светлость. Джулия закатила глаза и вздохнула.
– Похоже, у меня нет выбора. Мэдди, пожалуйста, скажи мистеру Скотту, что мне необходимо немедленно поговорить с ним. Он провел все утро в кабинете, ломая голову над тем, кем заменить заболевших актеров.
Мысль о предстоящей встрече с мистером Скоттом ужаснула Мадлен. Однако она решительно кивнула. Разговор между герцогом и герцогиней возобновился, казалось, словесный поединок доставляет им обоим огромное удовольствие.
Мадлен подошла к кабинету мистера Скотта и помедлила, прислушиваясь. К ее досаде, из-за двери не доносилось ни звука. Надеясь, что мистер Скотт ушел, Мадлен тихонько постучала.
– Я занят! – раздался грозный рык.
Мадлен крепко сцепила на груди пальцы и уставилась на дверь. Собравшись с духом, она произнесла спокойным и сдержанным тоном:
– Мистер Скотт, герцогиня хочет поговорить с вами. Логан с минуту молчал.
– А, это вы, – проворчал он наконец.
– По-моему, герцогиня хотела сообщить вам, что она уходит. Герцог увозит ее домой. – Слова Мадлен вновь были встречены продолжительным молчанием. – В ее положении неразумно оставаться в театре. Теперь, когда столько членов труппы стали жертвами лихорадки, вы не станете…
– Пусть уходит! А теперь убирайтесь!
Мадлен с радостью повиновалась. Но, сделав несколько шагов, остановилась – голос мистера Скотта показался ей странным, в нем чувствовалось какое-то напряжение. Напряжение и усталость. Впрочем, ничего удивительного, размышляла Мадлен, ведь слегла почти вся труппа, и теперь на плечи мистера Скотта легло множество забот. Несмотря на его приказ уходить, на свою обиду и смущение, Мадлен вернулась к двери.
– Мистер Скотт, может быть, вам нужна помощь? Хотите, я заварю чай?
– Хотите помочь мне – лучше уходите, – отозвался Логан. – Я очень занят и не намерен отвлекаться.
– Хорошо, сэр. – Мадлен по-прежнему стояла у двери. В ней крепла уверенность, что стряслась беда: тишина в кабинете настораживала. Мистеру Скотту было несвойственно закрывать дверь в такой час дня, отгораживаясь от членов труппы. Взявшись за бронзовую дверную ручку, Мадлен закрыла глаза и глубоко вздохнула…
Скотт не заметил ее, хотя она подошла к нему вплотную. Он сидел за столом над кипой смятых и изорванных бумаг. Сидел, вытирая рукавом потный лоб. На нем не было ни сюртука, ни жилета, и его била дрожь, словно холодный воздух пробирался под тонкую льняную рубашку. Подавив надрывный кашель, Скотт выронил перо, забрызгав чернилами стол.
– Сэр, – негромко позвала девушка.
Скотт повернулся к ней, и тут Мадлен заметила, что его лицо все горит, а глаза потускнели. Казалось, что он смотрит на нее сквозь густой туман. Не задумываясь, Мадлен протянула руку и отвела со лба Логана влажную от пота прядь. Едва коснувшись пальцами его лба, она поняла, что у него сильный жар.
