Поэтому вино из королевских погребов, подслащенное капелькой меда, пришлось как нельзя кстати. Оно приятно охлаждало и помогало расслабиться. Незаметно один стеклянный кубок сменился другим, за ним последовал третий. Придворные хмелели, все чаще то тут, то там раздавались взрывы пьяного смеха. Шутки становились все развязней, а взгляды откровенней.
В какой-то момент мне даже почудилось, что де Париньяк, продолжавший усиленно налегать на вина и плотоядно косить в мою сторону, вместо закуски сожрет меня с потрохами.
По мере того как ночная тьма все плотнее подступала к замку, в зал вносили канделябры. И, наверное, поэтому от сотни зажженных свечей стало еще жарче. И дело вовсе не в Моране, чье присутствие я ощущала каждой клеточкой своего тела, которое, несмотря на протесты разума, продолжало к нему тянуться.
К счастью, герцогиня д’Альбре устроилась в другом конце зала, иначе бы я точно задохнулась — не от жары, так от ненависти. Зато одного из картежников за нашим столом вскоре сменил де Грамон. Словами не передать, как мне в тот момент хотелось выплеснуть в самодовольную рожу стража остатки крепленого напитка. А заодно воспользоваться бокалом де Париньяка, чтобы демонов чародей как следует освежился.
Как назло, в тот вечер мне катастрофически везло. Вместо того чтобы просаживать мужнино состояние, я его приумножала.
Безобразие какое-то! И рада бы проиграть, да только удача никак не хотела от меня отворачиваться. Я продолжала вести игру, держала ставку и отчаянно надеялась, что еще немного, и его чародейская светлость будет рвать на себе волосы, а я поздравлять себя с оглушительным проигрышем, ведь придется расстаться со всем, что поставила и выиграла до этого счастливого момента.
После первого круга выбыли неимущие, то есть ставшие таковыми в ходе игры. После второго — те, кто больше не желал рисковать. Нас, самых стойких, осталось пятеро: я, мой сосед-граф (который был явно не против продолжить наше знакомство в более интимной обстановке, напрочь позабыв о наличии в моей жизни мужа), преданный пес Серен да какой-то подслеповатый барон, имени которого я так и не запомнила, а также некая графиня де Фанжери. Она из кожи вон лезла, пытаясь привлечь внимание сидящего слева от нее Адриена.
Бедняжка не догадывалась, что страж уже давно и бесповоротно запутался в сетях этой паучихи — герцогини и что Серен играла с ним, как с пойманным насекомым, готовая его слопать, только лишь тот дойдет до нужной кондиции.
— Пас! — после очередного круга записал себя в проигравшие барон и, что-то недовольно бурча себе под нос, покинул нашу сплоченную компанию.
Де Париньяк демонстративно зевнул.
— Вы не находите, что игра становится скучной? Предлагаю немного разнообразить правила. Если, конечно, дамы согласятся, — громко, на весь зал, высказался граф, вытирая пот со лба своими же искусственными кудрями, и с вызовом посмотрел сначала на меня, а потом на графиню.
Было уже около полуночи. Те игроки, что оказались менее удачливыми, отправились заливать горе поражения чем-то покрепче. А некоторые, отдав предпочтение женским прелестям, рассредоточились по кулуарам в компании не обремененных добродетелью дам. Теперь зеваки толпились только у нашего стола, остальные столы пустовали.
В какой-то момент заметила Морана, стрелявшего в бывшего друга, де Грамона, такими взглядами, словно у того на спине обосновались ядовитые ящеры и его светлость собирался их всех истребить.
— Так что же это за правила? — заинтересованно спросил белобрысый.
— Сил больше нет играть на одни только деньги. Как насчет того, чтобы присоединить к золоту некоторые детали одежды? — азартно предложил де Париньяк. — Проигравший расстается не только с алидорами, но и с частью своего туалета.
— Как интересно! — непонятно чему обрадовалась дура-графиня. Даже в ладоши захлопала, настолько захватила и понравилась ей эта идея. — Я согласна, господа!
— А что же мадам маркиза? — откинувшись на спинку стула, с усмешкой поинтересовался Адриен.
Не успела открыть рот, чтобы высказать де Париньяку все, что думаю о его идее, а заодно со всеми попрощаться, как откуда-то сбоку послышалось безапелляционно-мрачное:
— Мадам маркизе пора отдыхать.
Придворные недовольно загомонили и дружно уставились на стража.
Вскинув голову, встретилась взглядом с отмороженным магом. Вернее, это внешне де Шалон напоминал обломок льдины, а внутри у него, по глазам было видно, все клокотало от ярости. Как бы его сиятельство не пожалел потом о своей идее.
Я вдруг тоже поняла, что начинаю заводиться. Морана хлебом не корми, дай мной покомандовать. Пораспоряжаться моей судьбой, моей жизнью. Моим телом, в конце концов, которое он готовил для своей бывшей.
Теперь все это было в прошлом. Осталась там же и послушная девочка Ксандра, которая позволяла вертеть собой как куклой.
Боится, что, проиграв, унижу его? Ну, это мы с превеликим удовольствием!
— Мадам маркиза вовсе не устала, — возразила громко. Стараясь не смотреть на исходящего злостью стража, во всеуслышание заявила: — Можете раздевать! Я хотела сказать — раздавать карты.
ГЛАВА 10
Всего каких-то полчаса назад я жаловалась на то, что мне катастрофически везет, и мысленно проклинала свою неизменчивую фортуну. Допроклиналась. Видать, здорово я ее обидела, раз она решила отныне показывать свой лик исключительно двум графам — бородатому и белобрысому, а нам с мадам де Фанжери оставалось любоваться ее… ну пусть будет затылком.
К восторгу захмелевшей публики, ее сиятельству, в результате предыдущей партии лишившейся туфелек, теперь предстояло расстаться с чулками. Стягивала их кокетка нарочито медленно, ничуть не смущаясь и даже наоборот, кажется, получая от этого удовольствие.
Наверное, ей нравилось находиться в центре внимания и испытывать на себе вожделеющие взгляды. А я уже сто раз успела пожалеть, что согласилась на дурацкую игру. Если бы не Моран, спровоцировавший меня на это безумие, уже бы десятый сон видела. А не сидела, красная от стыда, отсчитывая секунды до рокового момента, когда придется расшнуровывать корсаж, который де Париньяк весь вечер прощупывал взглядом.
Чулок и туфель на мне уже давно не было, украшений тоже. От одной только мысли, что всего через каких-то несколько мгновений я предстану перед собравшимися в одних нижних юбках, корсете и полупрозрачной сорочке, едва скрывавшей мои прелести, хотелось лезть на стенку.
Гордость не позволяла первой признать поражение. Вот если бы сначала выбыла графиня… Но та с радостью и догола разденется и ждет не дождется своего следующего проигрыша.
Какой-то части меня хотелось, чтобы его чародейская светлость не выдержал моего (а значит, и своего) унижения и утащил подальше из демонового зала.
Но страж, как назло, больше вмешаться не пытался. Должно быть, почувствовал мое смущение и решил меня проучить.
