• энциклопедия Средневековья
• литературный итальянский язык
Цивилизация – как бесконечно высокое здание, которое человечество строит из поколения в поколение. Каждый из нас участвует в этом строительстве – кому-то достаточно вложить песчинку, кому-то удастся более весомый вклад. Но каждый кирпич науки, культуры, технологии покоится на нескольких предыдущих, больших и маленьких, и не существует без своих предшественников. Открытие огня привело к металлургии, обработка металла – к строительству станка, а станок – к рождению iPhone. Без «Эпоса о Гильгамеше» не было бы «Илиады», без «Илиады» не родились бы труды Аристотеля, а без них Данте Алигьери не смог бы написать свою «Божественную комедию», ставшую катехизисом европейского Возрождения и определившую развитие мировой литературы на века вперёд. Данте, безусловно, притащил к зданию цивилизации один из самых массивных кирпичей. Но частью этого здания он стал потому, что покоится на десятках более ранних.
При первом прочтении (если на него хватит сил – текст превышает 4000 стихов) «Божественная комедия» кажется оригинальным фельетоном на злобу дня. Автор попадает в загробный мир и встречает там сотни своих знакомых, которым с удовольствием перемывает кости (иногда в буквальном смысле слова). Книга разделена на три кантики (раздела): в «Чистилище» и «Рай» автор поместил своих друзей и политических кумиров, а в «Аду» со вкусом проехался по всем личным и политическим противникам. В подлунном мире Данте был политиком, но карьера у него не сложилась, зато в потустороннем он сумел отыграться по полной программе.
Однако «Божественная комедия» гораздо шире, чем просто перечисление десятков давно ушедших в небытие имён. Это энциклопедия научных и культурных знаний своего времени. Для того, чтобы понять, как думали, о чём говорили и чем жили люди на стыке Средних веков и Ренессанса, «Божественной комедии» вполне достаточно. Здесь собраны все основные идеи Средневековья – в том числе схоластика, религиозный мистицизм, нумерология, труды Отцов церкви, страх Апокалипсиса и мечты о небесном Иерусалиме. Всё то, что уйдёт вместе со Средневековьем. Именно Данте и закрыл этот занавес.
«Карта ада», иллюстрация Боттичелли к поэме Данте
«Уже луна у наших ног плывёт;
Недолгий срок осталось нам скитаться,
И впереди тебя другое ждёт».
В поэме можно найти космологию Аристотеля и астрономию арабских учёных, философию Платона и теологию Фомы Аквинского, оптику Бэкона и физику Пифагора. Общее число античных авторов, чьи труды привлекаются к поэме, превышает сотню. Античность вообще является эталоном для Данте: в Древнем Риме он видит модель для подражания, а по загробному миру бродит в компании римского поэта Вергилия, которого называет «больше, чем отцом» (в Средневековье это выглядело натуральным святотатством). Мода на Античность станет главным трендом наступающего Возрождения, и во многом именно с подачи Данте. А вторая волна этой моды – европейский классицизм XVIII в. – сделает Данте вечным классиком.
Идеализация античного (языческого!) мира не могла понравиться церкви, ещё недавно всесильной владычице европейских умов. Но к началу XIV в. папы растеряли свой престиж и политический вес (и даже перестали быть римскими, переселившись во французский Авиньон), так что Данте мог позволить себе поместить недавно почившего папу Бонифация VIII в один из самых глубоких кругов ада: в иные времена поэтов за такие шутки в костёр кидали. Комедия, конечно, божественная, но главным вдохновением её всё-таки является человеческое чувство – любовь Данте к подруге детства Беатриче Портинари, которая на Земле так и не осуществилась. Человек и его чувства превыше всего, человек выше пап и императоров. Этот гуманизм Возрождения вкупе с критикой папского духовенства спустя пару веков сделает Данте кумиром протестантов, которые будут цитировать его как первого борца с засильем католической Инквизиции.
«Свободен, прям и здрав твой дух; во всём
Судья ты сам; я над самим тобою
Тебя венчаю митрой и венцом».
Впрочем, в католицизм Данте внёс вклад не меньший, чем в литературу. Именно благодаря ему католическая церковь канонизировала концепцию чистилища, где души умерших очищаются от грехов. Идея чистилища была придумана ещё на заре христианства, но только в 1439 г. оно стало догмой в богословии – не в последнюю очередь благодаря живому описанию во второй кантике «Божественной комедии».
Но главная ценность «Комедии» – её язык. Данте Алигьери не зря считается отцом итальянского литературного языка: до него республики и герцогства говорили и писали на своих говорах. Пусть столицей объединённой Италии суждено было стать Риму, но именно флорентийский диалект Данте сегодня изучается в школах и звучит из динамиков. Данте намеренно не стал писать свою поэму по-латыни, на книжном языке своего времени. Он был патриотом единой Италии и как политик сделал немало для осуществления этого замысла, а на его родине многие и сегодня считают «Комедию» политическим манифестом:
«Италия, раба, скорбей очаг,
В великой буре судно без кормила,
Не госпожа народов, а кабак!»
Но хотя объединить Италию ему было не суждено (мечта Алигьери сбудется только спустя 650 лет), итальянский язык он объединить сумел. Кстати, первой отпечатанной книгой на итальянском в 1472 г. станет именно «Божественная комедия».
Популярность Данте сделала его иконой ещё при жизни, а его путешествие в загробный мир читалось современниками так живо, что некоторые верили: он и правда побывал в аду, в чистилище и в раю. Говорят, что женщины Вероны, встречая культового поэта на улицах города, говорили, что его смуглое лицо «потемнело от жара преисподней, а борода опалена адским пламенем». Сам автор оценивал себя весьма адекватно: в «Комедии» он поместил свою персону в один ряд с великими поэтами прошлого – Гомером, Горацием и Вергилием.
Потомки согласятся с ним. Влияние Данте в европейской литературе не сравнить ни с кем иным. По его колее проедут Чосер и Петрарка, Блок и Ахматова. Шекспир позаимствует у него своих Монтекки и Капулетти, а Рафаэль и Боттичелли изобразят сцены из его «Комедии» на сводах соборов. Пушкин будет подражать ему, а Гоголь вздумает написать равнозначную Данте комедию о российской действительности – тоже в трёх томах. Впрочем, с такой действительностью неизбежно мог получиться только «Ад»: первый том поэмы «Мёртвые души» остался и последним, а российское чистилище и тем более российский рай даже Гоголю не под силу было вообразить.
«О вы, разумные, взгляните сами,
И всякий наставленье да поймёт,
Сокрытое под странными стихами!»
Документ № 39
Духовная грамота Ивана Калиты (1339 г.)
• начало экспансии Москвы
