Тридцатилетняя война, перемоловшая четверть населения Европы (большую долю, чем Вторая мировая), создала идеальный военно-политический баланс, который отныне станет основным принципом европейской политики. Мечтам об общеевропейской империи был положен конец – теперь при любой попытке высунуть голову выше всех любой правитель автоматически объединял вокруг себя остальных. Таких попыток будет ещё три – но Франция в 1815 г., Россия в 1856 г. и Германия в 1945 г. на себе испробуют всю их бессмысленность. Европа училась сосуществовать, и, хотя войн в результате меньше не стало, они лишь ненадолго нарушали равновесие, и каждая новая ссора неизбежно заканчивалась международным конгрессом. Европа превратилась в классическое общежитие, где не только государства, но и все поголовно граждане со временем научатся натужно улыбаться даже лютым врагам, входя с ними в один лифт.
Европейское равновесие 1648 года
«Заключённый мир будет оставаться в силе, и все стороны этого соглашения будут обязаны защищать все и каждую статью этого мира против любого, вне зависимости от вероисповедания. И если случится, что какое-либо положение будет нарушено, ущемлённая сторона прежде всего должна убеждать нарушителя не прибегать к враждебным действиям, направив дело на рассмотрение дружественного собрания или обычного суда».
Конечно, равноправие суверенных государств навсегда останется понятием сомнительным, немного ханжеским. Ясно, что в любую эпоху положение будут определять великие державы, как бы они себя ни называли: Священным Союзом, Большой Тройкой или Советом Безопасности ООН. Но в этом и будет состоять баланс – великие будут отныне очень ревниво охранять друг от друга суверенитет даже самых малых.
Вестфальский мир принёс и религиозный покой. Тридцатилетняя война начиналась как запоздалая попытка католической Австрии задавить германских лютеран, но после того, как премьер-министр Франции, католический кардинал Ришелье, выступил на стороне протестантов, все отчаялись что-либо понять и махнули рукой на вероисповедание. На территории Европы больше не случится ни одной религиозной войны (до взаимной резни в Боснии в 1992 г.), и вера перестанет быть атрибутом государства. К примеру, все мы знаем, что Германия – страна немцев, но кто мне сейчас скажет, какой религии она принадлежит? Никто.
«Кто того потребует, будет иметь право свободно исповедовать свою религию, как в публичных церквях в назначенные часы, так и частно в собственных домах или других местах, избранных для этой цели их священниками или священниками их соседей, проповедуя Слово Божье».
Ещё одной средневековой реалией, канувшей в Лету в Вестфалии, стало монаршее право. Королей и императоров больше не уважают: субъектом права становится государство. Сколько бы Людовик XIV, подписавший договор в Мюнстере, ни пытался доказывать окружающим, что государство – это он, Вестфальская система теперь не даст права монархам самочинно договариваться о войне и мире. Теперь им придётся признать своё равенство с республиками – Нидерландами и Швейцарией, да и гарантом мира между монархами впервые становилась республика – Венеция:
«Настоящим мирным договором признаются те, кто будет номинирован по общему согласию одной или другой стороной на период до обмена ратификационными грамотами и на следующие полгода; в то же время, по соглашению, Республика Венеция становится посредницей данного договора».
Вестфальский мир окажется самым живучим в истории Европы. Созданная им система много раз будет подвергаться испытаниям – и при Наполеоне, и при Бисмарке, и при Ленине, и при Гитлере. Но всякий раз принципы суверенитета, невмешательства и равноправия государств восстанавливались. Даже в эпоху двухполярного мира Советский Союз и США следовали духу Вестфалии, и Хельсинский акт ОБСЕ 1975 года, внук Мюнстерского договора 1648 г., характер свой унаследует от деда.
Всё это обрушится только в конце XX в. На наших с вами глазах правительства одно за другим будут добровольно отказываться от суверенитета в пользу других государств (например, США) или в пользу международных организаций (например, ЕС). Защита прав человека станет оправданием для повсеместного нарушения принципа невмешательства в дела других государств. Интервенции США по всей планете, конечно, избавят мир от парочки параноидальных диктаторов, но сделают жизнь их подданных ещё более невыносимой. А международные конгрессы, будь то в рамках ООН или ОБСЕ, больше ни о чём по большому счёту договориться не смогут.
Вестфальская система обладала и ещё одним неоспоримым преимуществом, которого так не хватает современным международным отношениям: чёткостью понятий. Война и мир были жёстко разграничены, что позволяло разрабатывать и применять правила объявления и ведения войн, оккупационного режима, обращения с пленными и мирным населением. В нашем мире «холодных» и «гибридных» конфликтов никто уже давно официально не объявляет войн, и бесчисленные «миротворческие» и «антитеррористические» операции проводятся безо всяких правил.
Новой системы, способной заменить Вестфальскую, пока так и не видно на горизонте. В её отсутствие международные отношения стремительно движутся в безвоздушное пространство, и от хаоса дипломатию удерживает, пожалуй, только сохранение остаточных принципов Мюнстера и Оснабрюка. Некоторые политологи полагают, что к 2018 году лишь пять стран в мире сохранили полный государственный суверенитет – это Россия, США, Китай, Индия и Иран. К сожалению, ни одно из этих государств не ставило подписей под Вестфальскими соглашениями.
Документ № 59
«Математические начала» Ньютона (1687 г.)
• самое известное научное произведение
• основы современной физики и механики
«Быстрый разумом Невтон» упорно не хотел ничего издавать. Он вообще не стремился к славе. Ньютон говорил, что она, быть может, и добавила бы ему новых знакомых, но это как раз то, чего он всячески пытается избежать. Именно поэтому закон всемирного тяготения был описан лишь спустя два десятилетия после его открытия, чтобы вместе с тремя законами механики стать частью самой знаменитой научной монографии всех времён. «Математические начала естественной философии» были опубликованы в 1687 г. в Лондоне.
Сначала книгу предполагалось издать на средства Королевского общества – британского аналога Академии наук. Но бюрократия во все времена глупа: бюджет Общества в том году было решено направить на солидную книжку под названием «Об истории рыб» (в дорогом сафьяновом переплёте с картинками), и на фундаментальные законы физики денег не хватило. Тогда, плюнув на всё, книгу Ньютона оплатил из своих средств Эдмунд Галлей, хозяин одноимённой кометы. Три тома величайшего труда были изданы тиражом всего ок. 300 экземпляров, два из которых хранятся сегодня в России. Впоследствии Ньютон возглавит то самое Королевского общество, а вот «История рыб» так и не найдёт спроса на рынке.
