— Меня интересуют лица. Каким бы ни было событие — похороны, футбол, расследование убийства, — я фотографирую лица.
— Что вы ожидаете сегодня?
— Никто не знает. Кинг говорит, что в марше примут участие сто тысяч человек. Если он соберет такое количество людей, это будет самая массовая демонстрация за права человека. Мы все надеемся, что она будет мирной, но на это рассчитывать не приходится. Вспомним, что произошло в Бирмингеме.
— Вашингтон другое дело, — вмешалась Белла. — У нас цветные служат в полиции.
— Не многие, — заметил Вуди. — Хотя сегодня они, конечно, будут на переднем крае.
В столовую вошла Бип. Для своих пятнадцати лет она была маленького роста.
— Кто будет на переднем крае? — спросила она.
— Не ты, надеюсь, — отозвалась ее мать. — Прошу тебя, не лезь на рожон.
— Конечно, мама.
Джаспер про себя отметил, что за два года, с тех пор как он видел ее последний раз, она в определенной мере научилась быть благоразумной. Сейчас она выглядела привлекательной, но не то чтобы сексуальной, в желтовато-коричневых джинсах и просторной ковбойской рубашке — вполне подходящей одежде на тот случай, если возникнут беспорядки.
Она общалась с Джаспером так, словно совершенно забыла об их флирте в Лондоне. Она давала понять, что ему не стоит начинать с того, на чем он закончил. Несомнеино, за прошедшее время у нее появились дружки. Сам же он даже был рад, что она не считала, будто он принадлежит ей.
Последним из семьи Дьюаров к завтраку появился Камерон, брат Бип, старше ее на два года. Он был одет как мужчина средних лет, в льняной пиджак и белую рубашку с галстуком.
— Ты тоже держись подальше от всяких неприятностей, Кам, — сказала ему мать.
— У меня нет ни малейшего намерения оказаться где-либо поблизости от марша, — чопорно ответил он. — Я собираюсь навестить Смитсонов.
— Ты не считаешь, что цветные должны голосовать?
— Я считаю, что они не должны создавать проблемы.
— Если бы им позволили голосовать, им не пришлось бы добиваться этого другими методами.
— Прекратите, вы оба, — потребовала Белла.
Джаспер выпил свой кофе.
— Мне нужно сделать трансатлантический звонок, — сказал он и почувствовал себя обязанным добавить: «Конечно, я заплачу», — он не был уверен, что у него достаточно денег.
— Что за вопрос? — воскликнула Белла. — Телефон в кабинете. И пожалуйста, не беспокойтесь об оплате.
Джаспер с облегчением вздохнул.
— Вы так любезны, — сказал он.
Белла махнула рукой.
— Думаю, журнал «Лайф», наверное, оплачивает наши телефонные звонки, — неуверенно сказала она.
Джаспер пошел в кабинет. Он позвонил в «Дейли экоу» в Лондон и попросил Барри Пафа, который сказал:
— Привет, Джаспер, как ты там, в Штатах?
— Превосходно. — Джаспер нервно глотнул. — Вы получили мое интервью со Смоки Робинсоном?
— Да, спасибо. Хорошо написано, но это не для нас. Попробуй предложить в «Нью мьюзикл экспресс».
Джаспер упал духом. У него не было желания писать для издания о поп-музыке.
— Хорошо, — сказал он, но, не желая сразу сдаваться, добавил: — Я подумал, не вызовет ли интервью повышенный интерес, поскольку Смоки — любимый певец «Битлз».
— Слабовато, но идея хорошая.
Джаспер пытался не выдавать голосом своего разочарования:
— Спасибо.
— А не проводится ли сегодня в Вашингтоне какая-нибудь демонстрация? — спросил Паф.
— Да, проводится. За гражданские права. — У Джаспера появилась новая надежда. — Я буду там. Репортаж не нужен?
— Гм. Позвони нам, если начнется что-то неладное.
Иначе не звони, домыслил Джаспер. Разочарованный, он ответил:
— Хорошо, позвоню.
Джаспер положил трубку и задумчиво несколько мгновений смотрел на телефон. Он изрядно потрудился над интервью со Смоки Робинсоном и чувствовал, что в нем есть изюминка, поскольку певец и композитор неким образом связан с «Битлз». Но он ошибся, и ему ничего не оставалось, как сделать новую попытку.
Он вернулся в столовую.
— Я должен идти. Я встречаюсь с сенатором Пешковым в гостинице «Уиллард», — пояснил он.
— Там остановился Мартин Лютер Кинг, — сообщил Вуди.
Джаспер оживился.
— Может быть, мне удастся взять у него интервью. — «Экоу» определенно заинтересуется этим.
Вуди улыбнулся.
— Сотни репортеров сегодня будут рваться взять у него интервью.
Джаспер обратился к Бип:
— Мы еще увидимся с тобой?
— В десять мы собираемся у памятника Вашингтону, — сказала она. — Говорят, будет петь Джоан Баэз.
— Я разыщу тебя там.
Вуди спросил Джаспера:
— Ты сказал, что встречаешься с Грегом Пешковым?
— Да. Он единокровный брат Дейзи Уильямс.
— Я знаю. Матримониальные дела отца Грега — Льва Пешкова были предметом сплетен, когда твоя мать и я жили детьми в Буффало. Пожалуйста, передай привет Грегу.
— Обязательно, — сказал Джаспер и вышел.
* * *
Джордж Джейкс вошел в ресторан гостиницы «Уиллард» и огляделся вокруг, ища глазами Верину, но она еще не появилась. Зато он увидел своего отца, Грега Пешкова, который завтракал с приятным молодым блондином лет двадцати, подстриженным под «Битлз». Джордж подсел к ним и сказал:
— Доброе утро.
— Это Джаспер Мюррей, — начал представлять молодых людей Грег. — Студент из Лондона. Сын давнишнего друга. Познакомься, Джаспер. Это Джордж Джейкс.
Они обменялись рукопожатием. Джаспер немного удивился, как это часто бывало с другими, когда они видели Грега и Джорджа вместе, но, как большинство людей, он из вежливости не подал виду.
— Мать Джаспера эмигрировала из нацистской Германии, — пояснил Грег Джорджу.
— Моя мать хорошо помнит, как приветливо американцы встретили ее в то лето, — сказал Джаспер.
— Проблема расовой дискриминации тебе, наверное, знакома, я полагаю? — спросил Джордж у Джаспера.
— Не особенно. Моя мать не очень любит вспоминать прошлое. — На губах у него появилась располагающая улыбка. — Когда я учился в школе в Англии, меня одно время дразнили Джаспер-еврейчик, но это было недолго. Ты участвуешь в сегодняшнем марше?
— В некотором роде. Я работаю у Бобби Кеннеди. Наша задача — сделать так, чтобы все прошло гладко.
— Как это возможно? — поинтересовался Джаспер.
