Так он рассуждал, когда припарковал машину перед небольшим аккуратным домом Джекки Джекс, похожим на ранчо, и направился к входной двери.
Все эти мысли моментально улетучились, как только он услышал плач матери.
Его охватил знакомый с детства страх. Он не часто видел, чтобы мать плакала. Перед всеми невзгодами она всегда стояла непоколебимо, как скала. Но в немногих случаях, когда она не выдерживала и безудержно рыдала от горя, маленький Джордж терялся от ужаса. И сейчас, в эту секунду, он должен был подавить наплыв детского страха, понимая, что он взрослый человек и нечего пугаться материнских слез.
Он захлопнул дверь и по коридору прошел в гостиную. Джекки сидела на обитом коричневым плюшем диване перед телевизором. Руки ее сжимали щеки, словно поддерживали голову. Слезы ручьем текли по лицу. Рот был открыт, и она завывала. Широко открытыми глазами она уставилась в телевизор.
— Ради бога, мама, что случилось? — спросил Джордж.
— Четыре маленькие девочки, — всхлипывая, проговорила она.
Джордж посмотрел на черно-белый экран. Он увидел две искореженные, словно от сильного удара, машины. Затем камера переместилась на здание, скользнула по поврежденным стенам и разбитым окнам и отодвинулась назад. Джордж узнал здание, и сердце его сжалось.
— Господи, это же Баптистская церковь на 16-й улице в Бирмингеме! — воскликнул он. — Что они с ней сделали?
— Взорвали воскресную школу, — сказала мать.
— Нет! Нет! — Сознание Джорджа отказывалось воспринимать это. Даже в Алабаме не стали бы взрывать воскресную школу.
— Они убили четырех девочек, — добавила Джекки. — Как такое допустил Господь?
Голос диктора за кадром сообщил:
— Убитые были опознаны как Дениз Макнейр одиннадцати лет…
— Одиннадцати лет! — воскликнул Джордж. — Немыслимо!
— …Эдди Мэй Коллинз четырнадцати лет, Кэрол Робертсон четырнадцати лет и Синтия Уэсли четырнадцати лет.
— Они же дети, — проговорил Джордж.
— Более двадцати человек получили ранения в результате взрыва, — продолжал диктор бесстрастным голосом, и камера показала «Скорую помощь», отъезжающую с места трагедии.
Джордж сел рядом с матерью и обнял ее.
— Что нам делать? — спросил он.
— Молиться, — ответила она.
Диктор безжалостно сообщал:
— За последние восемь лет это двадцать первый теракт против негров в Бирмингеме с применением взрывного устройства. Полиция города ни разу не предала правосудию виновных в преступлении.
— Молиться? — переспросил Джордж дрожащим от горя голосом.
В этот момент ему захотелось кого-нибудь убить.
***
Взрыв в воскресной школе привел в ужас весь мир. В далеком Уэльсе шахтеры начали собирать деньги на новое витражное стекло вместо разбитого в Баптистской церкви на 16-й улице.
На похоронах Мартин Лютер Кинг сказал: «Несмотря на час мрака, мы не должны терять веру в наших белых братьев». Джордж пытался следовать этому совету, но это было нелегко.
Какое-то время Джордж чувствовал, что общественное мнение склоняется в пользу гражданских прав. Комитет конгресса внес более жесткое добавление в законопроект Кеннеди, по которому запрещалась дискриминация при приеме на работу, чего добивались активисты борьбы за гражданские права.
Но несколькими неделями позже сторонники сегрегации вышли из угла ринга.
В середине октября в министерство юстиции был доставлен и передан Джорджу конверт. В нем находился тонкий доклад ФБР в переплете, озаглавленный: «Коммунизм и негритянское движение. Текущий анализ».
— Что за хрень? — вырвалось у Джорджа.
Он быстро прочитал доклад на одиннадцати страницах, по содержанию устрашающий. Мартин Лютер Кинг там был назван «беспринципным». В докладе утверждалось, что он получает советы от коммунистов «сознательно, намеренно и регулярно». Кроме того, безапелляционно говорилось: «Лидеры коммунистической партии предвидят возможность создания ситуации, при которой можно говорить, что Мартин Лютер Кинг все повторяет за коммунистической партией».
Эти утверждения не подкреплялись никакими доказательствами.
Джордж взял телефонную трубку и позвонил Джо Хьюго в резиденцию ФБР, которая находилась на другом этаже в том же здании министерства юстиции.
— Что это за ерунда? — спросил он.
Джо сразудогадался, о чем говорил Джордж, и не собирался напускать на себя непонимающий вид.
— Я не виноват, что твои друзья коммуняки, — сказал он. — Не убивай гонца, принесшего дурную весть.
— Это не доклад, а набор клеветнических заявлений.
— У нас есть доказательства.
— Доказательства, которые нельзя предъявить, — не доказательства. Это показания с чужих слов. Тебя этому не учили на юридическом факультете?
— Разведывательные источники не подлежат огласке.
— Кому еще ты разослал эту ахинею?
— Сейчас посмотрим. Так… В Белый дом, госсекретарю, министру обороны, в ЦРУ, командованию Сухопутных войск, ВМС и ВВС.
— Выходит, по всему Вашингтону, козел.
— Естественно, мы не собираемся скрывать информацию о врагах нашего государства.
— Это намеренная попытка саботировать президентский законопроект о гражданских правах.
— Ничего подобного. Джордж. Мы прежде всего правоохранительный орган. — Джо повесил трубку.
Джордж несколько минут выждал, чтобы взять себя в руки. Потом он снова перечитал доклад, подчеркивая самые вопиющие обвинения. Он напечатал перечень правительственных учреждений, в которые, по словам Джо, был отправлен доклад. Потом он отнес документ Бобби.
Как всегда, тот сидел в очках за своим письменным столом без пиджака и с ослабленным галстуком и курил сигару.
— Вам это не понравится, — сказал Джордж, передал доклад и изложил его суть.
— Этот педик Гувер, — взорвался Бобби.
Джордж во второй раз услышал, что Бобби называет Гувера педиком.
— Вы в буквальном смысле? — спросил Джордж.
— А как иначе?
Джордж изумился. Гувер — гомосексуал? В это было трудно поверить. Невысокого роста, полноватый, с редеющими волосами и приплюснутым носом, неправильными чертами лица и толстой шеей, он никак не походил на гея.
— Я слышал, у мафии есть его фотография в женском платье, — почти процедил сквозь зубы Бобби.
— Не поэтому ли он повсюду трезвонит, что мафии как таковой не существует?
— Это одна из версий.
— Бог мой.
— Договоритесь о моей встрече с ним на завтра.
