— Встаньте на колени в проходе и пригнитесь, — крикнул он.
Ухмыляющийся человек с кастетом на руке просунул кулак в окно, у которого сидела миссис Джоунз.
— Нагнитесь, — закричала Мария, потянула миссис Джоунз к себе и прикрыла своими руками старшую по возрасту женщину.
Крики на улице становились все громче.
— Коммунисты! — орали в толпе. — Трусы!
— Нагнись, Джордж! — сказала Мария.
Он не мог заставить себя пригибаться перед хулиганами.
Шум толпы вдруг начал стихать. Удары по бортам автобуса прекратились, в окна перестали лететь камни. Джордж увидел полицейского.
Наконец-то, подумал он.
Полисмен, помахивая дубинкой, дружелюбно разговаривал с ухмыляющимся человеком с кастетом.
Потом Джордж увидел еще трех полицейских. Они успокоили толпу, но, к негодованию Джорджа, больше ничего не делали. Они действовали так, словно не было совершено никакого преступления. Они непринужденно разговаривали с налетчиками, как со своими приятелями.
Двое из дорожной полиции сидели на своих местах в некоторой растерянности. Джордж понял, что они получили задание следить за участниками поездки и не рассчитывали стать жертвами насилия со стороны толпы. В целях самозащиты они были вынуждены занять сторону участников рейса свободы. Им представился случай взглянуть на вещи с иной точки зрения.
Автобус снова поехал. Через ветровое стекло Джордж видел, что один полицейский освобождал дорогу от людей, а другой махал, чтобы водитель ехал вперед. Несколько дальше от остановки перед автобусом выехала патрульная машина, и он продолжил следовать за ней до самой дороги из города.
Джордж почувствовал себя лучше.
— Кажется, мы удрали, — сказал он.
Мария встала на ноги, на ней не было ни единой царапины. Она достала платок из нагрудного кармана его пиджака и легкими движениями вытерла ему лицо. На белой ткани осталось пятно крови.
— А ранка глубокая, — сказала она.
— Я выживу.
— Но ты не будешь таким красивым.
— Я красивый?
— Был красивый, а сейчас…
Относительное спокойствие длилось недолго. Джордж посмотрел назад и увидел длинную вереницу грузовиков с открытым кузовом и легковых машин, едущих за автобусом. В них было полно кричащих людей. Джордж простонал:
— Нет, мы не удрали.
Мария сказала:
— В Вашингтоне, до того как мы сели в автобус, ты разговаривал с молодым белым парнем.
— С Джозефом Хьюго. Он учится на юридическом факультете Гарварда. А что?
— Мне показалось, что я видела его там, в толпе.
— Джозефа Хьюго? Нет, он на нашей стороне. Должно быть, ты ошиблась. — Но Джордж вспомнил, что Хьюго из Алабамы.
Мария сказала:
— У него голубые глаза навыкат.
— Если он был с толпой, это означало бы, что все это время он притворялся, что поддерживает гражданские права, а сам шпионил за нами. Он не может быть стукачом.
— Ты уверен?
Джордж снова посмотрел назад.
Полицейская машина, сопровождавшая автобус, повернула назад при выезде из города, но преследователи нет.
Люди в машинах орали так громко, что их было слышно, несмотря на шум моторов.
Миновав пригород, на длинном безлюдном участке автострады две машины обогнали автобус, замедлили ход, вынуждая водителя затормозить. Он пытался объехать их, но они виляли их стороны в сторону, загораживая дорогу.
Кора Джоунз, побледнев и задрожав, вцепилась руками в свой саквояж, словно это был спасительный талисман.
— Мне очень жаль, что мы втянули вас в эту историю, миссис Джоунз, — сказал Джордж.
— И мне тоже, — ответила она.
Ехавшие вперед машины наконец отвернули в сторону, и автобус обогнал их, но испытание еще не закончилось — преследование продолжалось. Затем Джордж услышал знакомый хлопок. Когда автобус начал вилять по всей дороге, он понял, что лопнула покрышка. Водитель остановился у продуктового магазина на обочине. Джордж прочитал вывеску: «Форсайт и сын».
Водитель выпрыгнул из кабины. Джордж услышал, как он удивленно сказал: «Два прокола?» — и вошел в магазин, очевидно, чтобы позвонить и вызвать аварийную машину.
Нервы у Джорджа напряглись, как тетива. Одна лопнувшая покрышка — это прокол, а две — это засада.
Как следовало ожидать, машины преследователей также остановились, и из них стали выходить порядка дюжины человек в выходной одежде, выкрикивая ругательства и размахивая своим оружием, как дикари на тропе войны. В животе у Джорджа похолодело при виде бегущих к автобусу людей с перекошенными от ненависти лицами, и он понял, почему у матери на глазах навернулись слезы, когда она говорила о белых южанах.
Во главе группы людей подбежал подросток с ломом, которым он ликующе разбил окно.
Кто-то из нападавших попытался ворваться в автобус. Один из двоих крепких белых пассажиров встал на верхней ступеньке и выхватил револьвер, подтвердив предположение Марии, что они переодетые полицейские штата. Человек, попытавшийся проникнуть в автобус, отпрянул, и полицейский закрыл дверь на запор.
Джордж подумал, что это едва ли нужно было делать. Что если пассажирам понадобится спешно выбраться из салона?
Люди снаружи начали раскачивать автобус, словно пытаясь перевернуть его, и кричали: «Смерть неграм! Смерть неграм!» Женщины завизжали. Мария прижалась к Джорджу так, что это могло бы понравиться ему, если бы он не боялся за свою жизнь.
В это время появились двое полицейских в форме, и у Джорджа возродилась надежда, но к его негодованию, они не предприняли никаких мер, чтобы остановить толпу. Он посмотрел на двух полицейских в штатском — у них был глупый испуганный вид. Очевидно те, которые были в форме, не знали, что в автобусе их коллеги в штатском. По всей видимости, дорожная полиция Алабамы действовала также неорганизованно, как и расисты.
Джордж в отчаянии думал, как защитить Марию и себя. Выскочить из автобуса и бежать? Лечь на пол? Вырвать револьвер у полицейского и застрелить несколько белых? Каждая возможность казалась еще хуже, чем ничего не делать.
Он с негодованием смотрел на полицейских, снаружи наблюдавших за тем, что творилось вокруг, так, словно ничего особенно не происходило. И это называется полиция! О чем они думают? Если они не применяют закон, какое они имеют право носить эту форму?
И тогда он увидел Джозефа Хьюго. Ошибиться он не мог: Джордж знал эти глаза навыкате. Хьюго подошел к полицейскому и что — то сказал ему, и они оба засмеялись.
Хьюго был стукачом!
Если я уцелею, подумал Джордж, этот подонок еще пожалеет.
