И тогда Чапман произнес:
— Ты наглый врун.
Дейв открыл рот, желая возразить, но Чапман поднял руку, чтобы остановить его.
— Перестань нести чушь. Байрон к вам не имеет никакого отношения, и он тебя сюда не посылал. Может быть, ты его и знаешь, но он не говорил, что «Классик рекордс» нужна «Плам Нелли».
Дейв молчал. Его вывели на чистую воду. Это было унизительно. Он хотел обманным путем влезть в звукозаписывающую компанию и потерпел неудачу.
— Повтори, как тебя зовут, — потребовал Чапман.
— Дейв Уильямс.
— Что тебе нужно от меня, Дейв?
— Контракт на запись.
— Это сюрприз.
— Вы можете прослушать нас. Обещаю, вы не пожалеете.
— Открою тебе секрет, Дейв. Когда мне было восемнадцать лет, я получил свою первую работу в студии звукозаписи, потому что сказал, что я квалифицированный электрик. На самом же деле у меня было семь лет образования в музыкальной школе по классу фортепьяно.
Сердце в груди Дейва с надеждой подпрыгнуло.
— Мне нравится твоя наглость, — сказал Чапман и добавил с некоторой грустью: — Если бы можно было вернуть время назад, я бы снова попробовал, как в юности, искусить судьбу.
Дейв затаил дыхание.
— Я прослушаю вас.
— Спасибо.
— Приходите в студию звукозаписи на следующий день после Рождества. — Он показал пальцем на секретаршу. — Договоритесь с Черри о времени.
Он вернулся в свою комнату и закрыл дверь.
Дейв не мог поверить, что ему так повезло. Его поймали на глупой лжи, но все равно он получил согласие на пробную запись.
Он предварительно договорился с Черри, когда им нужно будет прийти, и сказал, что позвонит, после того как переговорит с другими ребятами из группы. Потом он как на крыльях понесся домой.
В доме на Грейт-Питер-стрит он сразу схватил телефон в прихожей и позвонил Ленни.
— Я договорился с «Клэссик рекордс» о пробной записи, — ликующе сообщил он.
Ленни отнесся к этой новости без энтузиазма, чего не ожидал Дейв.
— Кто тебя просил?
Ленни рассердился, потому что Дейв взял на себя инициативу. Дейв вины за собой не чувствовал.
— Что мы теряем?
— Как тебе это удалось?
— Немного схитрил. Я встречался с Эриком Чапманом, и он согласился.
— Фортуна улыбнулась, — заметил Ленни. — Бывает.
— Да уж, — сказал Дейв и подумал: не улыбнулась бы, если бы я сиднем сидел дома.
— «Клэссик» — не поп-лейбл, — нудил Ленни.
— Поэтому мы им и понадобились. — Дейв терял терпение. — Ленни, что в этом плохого?
— Ничего. Все отлично. Посмотрим, что из этого выйдет.
— Тогда давай решим, что будем играть на пробной записи. Секретарша сказала, что записывать будут две песни.
— Ну, тогда, наверное, «Трясись, греми, крутись».
Дейв упал духом.
— Зачем?
— Это наш лучший номер. Всем нравилось.
— Не думаешь ли ты, что это уже старомодно?
— Это классика.
Дейв понимал, что не мог спорить с Ленни, во всяком случае сейчас. Ленни уже проглотил свою гордость. Его можно подтолкнуть, но не слишком сильно. Они могли исполнить две песни: вторая могла бы быть более экзотичной.
— А как начет блюза? — отчаявшись, спросил Дейв. — Для контраста. Чтобы показать наш диапазон.
— Согласен.
— «Хучи-кучи мэн».
— Так-то будет немного лучше и похоже на то, что исполняли «Роллинг стоунз».
— Хорошо, — проговорил Дейв, повесил трубку и пошел в кабинет.
Там сидел Валли с гитарой на коленях. Он жил в семье Уильямсов, с тех пор как вернулся с группой из Гамбурга. Он и Дейв часто играли и пели в этой комнате после школы и до ужина.
Дейв сообщил ему новость. Валли обрадовался, но то, что выбрал Ленни для исполнения на пробной записи, ему не понравилось.
— Две песни, которые были хитами в пятидесятых, — сказал он. Он все лучше говорил по-английски.
— Это группа Ленни, — беспомощно развел руками Дейв. — Если хочешь, попробуй переубедить его.
Валли пожал плечами. Как считал Дейв, он хороший музыкант, но немного пассивен. Иви говорила, что в сравнении с семьей Уильямсов пассивны все.
Они обсуждали вкусы Ленни, когда в кабинет вошли Иви и Хэнк Ремингтон. Пьеса «Суд над женщиной» шла с большим успехом, несмотря на катастрофичную премьеру в день убийства президента Кеннеди. Хэнк записывал новый альбом с группой «Кордс». Они вместе провели вторую половину дня, а потом разошлись каждый по своим делам.
На нем были мятые вельветовые брюки и рубашка в горошек. Он остался с Дейвом и Валли, а Иви пошла наверх переодеться. Как всегда, он был обворожителен и весел и рассказывал забавные случаи, происходившие с «Корде» во время гастролей.
Он взял гитару Валли, рассеянно сыграл несколько аккордов и спросил:
— Хотите послушать новую песню?
Конечно, они хотели.
Это была сентиментальная баллада о любви. Реакция последовала незамедлительно. Прелестная мелодия с синкопированным ритмом. Они попросили сыграть ее снова, и он сыграл.
Валли спросил:
— Что это за аккорд в начале перехода?
— До-диез минор. — Хэнк показал, как играть, и передал ему гитару.
Валли сыграл аккорд, и Хэнк спел в третий раз. Дейв подпевал ему.
— Звучит отлично, — сказал Хэнк. — Жаль, что мы не будем ее записывать.
— Как это так? — удивился Дейв. — Она замечательная!
— «Кордс» считают, что она слащавая. Наше амплуа — рок, говорят они. Мы не хотим быть похожими на «Питер, Поль и Мэри».
— Мне кажется, это хит номер один, — сказал Дейв.
В дверь просунула голову его мать.
— Валли, — позвала она. — Тебе звонят из Германии.
Наверное, сестра Валли из Гамбурга, подумал Дейв. Семья Валли из Восточного Берлина не могла звонить ему: там запрещалось звонить на Запад.
Пока Валли не было в комнате, появилась Иви в джинсах и майке. Она зачесала волосы наверх и была готова к работе с гримером и костюмером. Хэнк собирался подвезти ее к театру по дороге в студию звукозаписи.
Дейв не замечал ничего вокруг, задумавшись о замечательной песне, от которой отказывалась «Кордс».
Вернулся Валли вместе с Дейзи.
— Звонила Ребекка, — сказал он.
— Она мне нравится, — признался он, вспомнив свиные отбивные с картошкой.
