— Я ушел из школы. Я разругался со старым Плешаком. Вероятно, вы получите сегодня письмо от него.
— О господи! Отец тебе этого не простит.
— Я знаю. И я ухожу из дома.
Она заплакала.
— Куда ты пойдешь?
У Дейва тоже навернулись слезы.
— Несколько дней я поживу в Христианском союзе молодых людей, а потом сниму квартиру с Валли.
Она взяла его за руку.
— Не сердись на отца. Он очень любит тебя.
— Я не сержусь, — сказал Дейв, хотя это было не так. — Я только не хочу, чтобы он меня останавливал.
— О господи! — снова воскликнула она. — Ты такой же чумовой, как и я, и такой же упрямый.
Дейв удивился. Он знал, что у нее был первый несчастливый брак, но все равно он не мог представить, что его мать чумовая.
— Надеюсь, ты не повторишь моих ошибок, — добавила она.
Когда он уходил, она отдала ему все деньги из своего кошелька.
Валли ждал в прихожей. Они вышли из дома со своими гитарами. Как только они оказались на улице, от сожаления не осталось и следа. К Дейву стало подкрадываться чувство тревожного волнения. Его будут показывать но телевидению! Но он поставил на карту все. У него даже немного кружилась голова, когда он вспоминал, что ушел из дома и бросил школу.
На метро они доехали до Юстон-стейшн. Дейв должен был обеспечить их успех на выступлении по телевидению. Это первейшая задача. Если пластинка продаваться не будет, со страхом думал он, и «Плам Нелли» выступит неудачно, что тогда? Может быть, ему придется мыть кружки в «Джамп-клубе», как Валли.
Что мог он сделать, чтобы заставить людей покупать пластинку?
Он не имел представления.
Эрик Чапман ждал на железнодорожном вокзале в костюме в тонкую полоску. Баз, Лу и Ленни были уже там. Они отнесли свои гитары в вагон. Барабаны и усилители ехали в Бирмингем отдельно в фургоне, который вел Ларри Грант. Но такую ценность, как гитары, ему не доверили.
В поезде Дейв сказал Эрику:
— Спасибо за билеты.
— Благодарить не за что. Стоимость будет вычтена из вашего гонорара.
— Так значит, телевизионная компания заплатит наш гонорар вам?
— Да, и я вычту двадцать пять процентов плюс расходы, вы получите остальное.
— Почему? — спросил Дейв.
— Потому что я ваш импресарио, вот почему.
— Вот как. Я этого не знал.
— Ну, так вы подписали контракт.
— Разве?
— Да. Иначе я не стал бы вас записывать. Я похож на благотворителя?
— А, это та бумажка. Что мы подписывали перед пробной записью?
— Да.
— Она сказала, что она для страховки.
— Помимо всего прочего.
У Дейва появилось ощущение, что его обвели вокруг пальца.
Ленни спросил:
— Шоу в субботу, а мы едем в четверг. Как это так?
— Большая часть программы записана заранее. Один-два номера идут «живьем» в тот же день.
Дейв удивился. Шоу производило впечатление веселого представления, на котором молодые ребята танцуют и хорошо проводят время. Он спросил:
— А зрители там будут?
— He сегодня. Вам нужно будет изображать, что вы поете перед толпой визжащих девчонок, у которых от вас намокают трусики.
— Это не трудно, — сказал бас-гитарист Баз. — Я с тринадцати лет выступал перед воображаемыми девушками.
Это была шутка, но Эрик сказал:
— Он прав. Смотрите в камеру и представляйте, что самая красивая девушка из ваших знакомых стоит прямо там и снимает свой бюстгальтер. Обещаю вам, что от этого у вас на лице появится как раз та улыбка, которая нужна.
Как заметил Дейв, он уже улыбался. Видимо, хитрость Эрика сработала.
В час они приехали на студию. До первоклассной она явно не дотягивала. Почти всюду валялся мусор, как на фабрике, освещения не хватало. Часть павильона, куда направлялись камеры, выглядела безвкусно вычурной, а на всем, что оставалось за кадром, лежал отпечаток ветхости и неряшливости. Чем-то занятые люди сновали вокруг, не обращая внимания на «Плам Нелли». У Дейва было ощущение, будто все знают, что он новичок.
В момент их появления в студии на сцене выступала группа, называвшаяся «Билли и ребята». Громко звучала фонограмма, и они пели и играли под нее, но без микрофонов, и их гитары не были включены в сеть. Дейв знал со слов друзей, что большинство зрителей не подозревают, что это имитация, и удивлялся, насколько люди глупы.
Ленни с презрением отнесся к веселой песенке в исполнении группы «Билли и ребята», но Дейву она понравилась. Они улыбались и жестикулировали несуществующим зрителям, когда песня закончилась, они кланялись и махали руками в знак признательности за гром аплодисментов. Потом они повторили все сначала с не меньшим азартом и весельем. Вот что значит профессионализм, подумал Дейв.
Для подготовки к выступлению группе «Плам Нелли» дали большую и чистую комнату с большими зеркалами в обрамлении из ламп и холодильником, забитым прохладительными напитками.
— Это лучшее из того, к чему мы привыкли, — заметил Ленни. — В сортире даже есть рулон туалетной бумаги.
Дейв надел красную рубашку и пошел посмотреть съемку. На сцене выступала Микки Макфи. В пятидесятых годах она создала несколько хитов, и сейчас снималась ее ретроспектива. Хотя Дейву показалось, что ей не меньше тридцати, она выглядела сексуально в розовом свитере, плотно облегавшем ее бюст. Она обладала великолепным голосом и пела негритянскую балладу «Мне очень больно». Манера исполнения у нее была как у темнокожей девушки. Как она добивается такой достоверности, удивлялся Дейв? Он так расчувствовался, что чуть не заплакал.
Операторам и техникам Микки понравилась, — в основном они принадлежали к старшему поколению, — и они зааплодировали, когда она кончила петь.
Она сошла со сцены и увидела Дейва.
— Привет, парнишка, — сказала она.
— Вы здорово пели, — проговорил Дейв и представился.
Она спросила его об их группе. Он рассказывал ей о Гамбурге, когда к ним подошел мужчина в шотландском свитере.
— «Плам Нелли», на сцену, — мягким голосом сказал мужчина. — Прости, что перебил вас, дорогая Микки. — Он повернулся к Дейву. — Келли Джонс, продюсер. — Он окинул взглядом Дейва с ног до головы. — Ничего смотришься. Бери свою гитару. — Он снова повернулся к Микки. — Ты сможешь насладиться им позже.
Она запротестовала:
— Дай девушке шанс состроить из себя недотрогу.
— Вот уж не поверю, что тебе это удастся.
Микки махнула рукой на прощание и скрылась.
