Она докурила сигарету, сделав последнюю затяжку, и бросила окурок в пепельницу.
— Многие девушки стесняются говорить, что им нравится, — продолжила она свои объяснения. — По правде сказать, даже поцелуя может быть больше чем достаточно для начала. Если уж на то пошло… — Она в упор посмотрела на него, и в этот момент он понял, что она тоже не в силах сдерживаться.
Понизив голос, она сказала:
— Если уж на то пошло, то и легким дыханием ты можешь привести ее в трепет.
— О господи!
— Еще лучше, — она глотнула, — если дышать через ткань ее нижнего белья.
Она пошевельнулась, раздвинув наконец ноги, и он увидел, что под короткой юбкой у нее белые трусики.
— Поразительно, — хрипло произнес он.
— Хочешь попробовать? — спросила она.
— Да, — сказал Валли. — Пожалуйста.
* * *
После возвращения в Нью-Йорк Джаспер Мюррей пошел к миссис Зальцман. Она договорилась с Хербом Гоулдом, что тот проведет собеседование с ним перед приемом на работу в качестве аналитика в телевизионной программе новостей «Сегодня».
Теперь с ним будут говорить иначе. Два года назад он был просителем, начинающим журналистом, пытающимся устроиться на работу, ему никто ничего не был должен. Сейчас он ветеран войны, рисковавший жизнью в интересах США. Он стал взрослее и умнее, и люди оказались перед ним в долгу, особенно те, кто не воевал. Так что на работу его взяли.
Все вокруг стало для него непривычным. Он забыл, что такое холод. Одежда на нем сидела не так: костюм, белая рубашка с воротничком на пуговицах и галстук. Обычные полуботинки на шнурках были такие легкие, что казалось, будто он ходит босиком. По дороге из квартиры на работу он ловил себя на том, что присматривается, нет ли мин по краям тротуара.
На отсутствие дел он не жаловался. В гражданской жизни редко бывали длительные раздражающие периоды бездействия, характерные для службы в армии: ожидание приказа, ожидание транспорта, ожидание противника. С первого же дня на работе после возвращения Джаспер звонил по телефону, рылся в подшивках газет, разыскивал информацию в библиотеках и встречался с людьми.
В редакции программы «Сегодня» его ждал неприятный сюрприз. Там сейчас работал его старый соперник по студенческой газете Сэм Кейкбред. Он занимал должность репортера, и никто не обязывал его идти воевать. Досадно, что Джасперу приходилось делать подготовительную работу для материалов, которые Сэм потом озвучивал перед камерой.
Его тематика ограничивалась модой, криминалом, музыкой, литературой и бизнесом. Он собирал материал о вышедшем в издательстве сестры бестселлере «Во власти стужи» и его авторе, скрывающемся под псевдонимом. Проведя анализ стилистических особенностей и описанных подробностей из лагерной жизни, он строил предположения, кто из известных советских диссидентов мог написать это произведение, и пришел к выводу, что это некто, о ком никто ничего не слышал.
В редакции решили подготовить передачу о грандиозной операции Вьетконга, получившей название «Тетское наступление».
Джаспер по-прежнему был неравнодушен к Вьетнаму. Негодование жгло его душу, как тлеющие угли, он ничего не забыл, особенно свою клятву разоблачать тех, кто лгал американскому народу.
Когда бои начали стихать во вторую неделю февраля, Херб Гоулд сказал Сэму Кейкбреду, чтобы он подготовил план итогового репортажа с выводами о том, как наступление повлияло на ход войны. Сэм изложил предварительные выводы на редакционном совете, на котором присутствовали все сотрудники, в том числе аналитики.
Сэм заявил, что о провале «Тетского наступления» северных вьетнамцев можно заключить по трем фактам.
— Во-первых, коммунистическим силам был отдан приказ общего содержания: «Вперед к окончательной победе». Мы знаем об этом из документов, имевшихся у захваченных в плен военнослужащих. Во-вторых, хотя бои еще продолжаются в Хюэ и Кхешани, Вьетконг не смог удержать ни один город. И, в-третьих, они потеряли более двадцати тысяч убитыми, ничего не добившись.
Херб Гоулд обвел всех взглядом, приглашая высказывать суждения.
Джаспер, хотя был младшим по должности, не мог промолчать:
— Уменя есть вопрос к Сэму.
— Спрашивай, Джаспер, — сказал Херб.
— На какой планете ты живешь?
На какой-то момент все онемели от такой грубости. Потом Херб мягко проговорил:
— Многие скептически относятся к этому Джаспер, но объясни почему. И по возможности без грубых выражений.
— Сэм только что изложил позицию Джонсона. С каких пор эта передача стала пропагандистским органом Белого дома? Разве мы не должны оспаривать точку зрения правительства?
Херб не согласился с такой постановкой вопроса.
— Как бы ты оспорил ее?
— Во-первых, документы, отобранные у пленных, нельзя принимать за чистую монету. Письменные приказы, данные солдатам, не являются надежным отражением стратегических целей противника. У меня есть перевод одного документа. Вот послушайте: «Проявляйте предельный революционный героизм, преодолевая все лишения и трудности». Это не стратегия, а пустая трескотня.
— Так в чем заключается их цель? — спросил Херб.
— Продемонстрировать их силу и возможности и таким образом деморализовать южновьетнамский режим, наши войска и американский народ. И это им удалось.
— Тем не менее они не завладели городами, — возразил Сэм.
— Им не нужно захватывать города и удерживать их — они уже там. Как они добрались до американского посольства? Они не сбрасывали десант на парашютах. Они просто вышли из-за угла. Возможно, они жили в соседнем квартале. Им не нужно брать города, потому что города в их руках.
— А как насчет третьей позиции — их потерей?
— Никакие сведения Пентагона о потерях противника не заслуживают доверия, — сказал Джаспер.
— Наша передача произведет эффект разорвавшейся бомбы, если мы скажем американскому народу, что правительство нам лжет о положении дел во Вьетнаме.
— Врут все — от Линдона Джонсона до рядового в дозоре в джунглях, поскольку им нужны данные о больших потерях, чтобы оправдать то, что они делают. Но я знаю правду, потому что был там. Во Вьетнаме каждый убитый человек считается убитым солдатом противника. Брось гранату в бомбоубежище, убей всех, кто там сидит, — двух парней, четырех женщин, старика и ребенка, и в официальном донесении будет сказано, что уничтожено восемь партизан.
Херб засомневался:
— Как можно убедиться, что это правда?
— Спросите любого ветерана, — ответил Джаспер.
— В это трудно поверить.
Джаспер был прав, и Херб знал это, но Херб не решался занять такую жесткую позицию. Однако Джаспер понял, что его можно переубедить.
