— Иду, — откликнулся Дейв.
Лу вышел, и Дейв сказал Бип:
— Живи со мной.
Она посмотрела на него широко открытыми глазами.
— Ты это серьезно?
— Да.
— Даже если это не твой ребенок?
— Я уверен, что буду любить твоего ребенка. Я люблю тебя. Я люблю Валли, будь он неладен. Пожалуйста, давай жить вместе.
— Господи, — проговорила она и заплакала. — Я надеялась и молилась, что ты скажешь это.
— Это значит, ты согласна?
— Конечно. Я хочу этого больше всего на свете.
Дейв почувствовал, словно солнце озарило его душу.
— Значит, так тому и быть, — сказал он.
— А как нам быть с Валли? Я не хочу, чтобы он умер.
— У меня есть одна мысль. Я скажу после концерта.
— Пора на сцену. Они ждут тебя.
— Я знаю. — Он нежно поцеловал ее в губы. Она обняла его и прижалась к нему. — Я люблю тебя, — произнес он.
— Я тоже люблю тебя. Это безумие, что я позволила тебе уйти. Больше не делай этого.
— Никогда в жизни.
Дейв вышел и побежал по траве, туда, где у ступенек его ждали остальные ребята.
— Кое-что забыл, — сказал он, добежав до них.
— Что еще? Гитары на сцене, — раздраженно попытался остановить его Баз.
Дейв не ответил. Он побежал обратно в артистическую уборную. Бип еще сидела там и вытирала глаза.
— Мы поженимся? — спросил Дейв.
— Да, — кивнула она.
— Хорошо.
Он помчался обратно на сцену.
— Все готовы?
Все были готовы.
Дейв вывел ансамбль на сцену.
* * *
Клаус Крон пригласил Ребекку в бар после заседания гамбургского парламента.
Она пришла в недоумение. Прошло уже четыре года, как она положила конец их роману. За последний год, как она знала, Клаус встречался с привлекательной женщиной из руководства профсоюза. Клаус между тем стал влиятельной фигурой в Свободной демократической партии, членом которой была и Ребекка. Клаус и его девушка очень подходили друг другу, и Ребекка слышала, что они собирались пожениться.
Она бросила на него равнодушный взгляд.
— Не в «Яхт-клуб», — поспешил уточнить Клаус. — Какой-нибудь другой, в котором не назначают тайных встреч.
Она рассмеялась, почувствовав себя спокойнее.
Они пошли в бар в центре города недалеко от ратуши. В память о прежних временах она попросила бокал шампанского.
— Сразу по делу, — сказал Клаус, как только им принесли напитки. — Мы хотим выдвинуть твою кандидатуру на выборах в национальный парламент.
— Да? Я была бы менее удивлена, если бы ты начал заигрывать.
Он улыбнулся.
— Не удивляйся. Ты умна и привлекательна, хорошо говоришь и нравишься людям. К тебе с уважением относятся во всех партиях здесь, в Гамбурге. У тебя уже почти десятилетний опыт в политике. Ты можешь принести пользу людям.
— Но это так неожиданно.
— Выборы всегда кажутся неожиданными.
Канцлер Вилли Брандт назначил внеочередные выборы через два месяца. Если бы Ребекка согласилась, она могла бы стать членом парламента до Рождества.
Придя в себя от удивления, Ребекка загорелась желанием. Она страстно желала объединения Германии, чтобы она и тысячи немцев смогли воссоединиться со своими семьями. Она никогда не добилась бы этого в политике на местном уровне, но будучи членом национального парламента, она могла бы иметь влияние.
Ее партия — СДП — входила в коалиционное правительство с социал-демократами во главе с Вилли Брандтом. Ребекка соглашалась с его восточной политикой, состоявшей в том, чтобы бороться с Востоком, несмотря на стену. Она верила, что это самый эффективный способ подорвать восточногерманский режим.
— Я должна поговорить с мужем, — сказала она.
— Я ожидал это. Женщины всегда так поступают.
— Это значит, что мне часто придется оставлять его одного.
— Так бывает со всеми супругами членов парламента.
— Но мой муж в особом положении.
— Согласен.
— Я поговорю с ним сегодня.
Ребекка встала.
Встал и Клаус.
— Кое-что от себя лично…
— Что именно?
— Мы хорошо знаем друг друга.
— Да…
— Это твоя судьба, — серьезно сказал он. — Тебе суждено быть политиком государственного масштаба. Все менее значимое — пустая трата твоего таланта. Преступная трата. Поверь мне.
Убежденность, с которой он произнес эти слова, удивили ее.
— Спасибо.
Она ехала домой в приподнятом настроении. Перед ней неожиданно открылось новое будущее. Она думала о политике государственного масштаба, но боялась, что это будет трудно ей как женщине и жене инвалида. Но сейчас, когда перспектива стала более реальной, ее одолевало нетерпение.
Но что скажет Бернд?
Она припарковала машину и быстро вошла в квартиру. Бернд сидел за столом в кресле-каталке и с острым красным карандашом в руке проверял школьные сочинения. На нем был только банный халат, который он мог надевать без посторонней помощи. Самым трудным для него было справиться с парой брюк.
Она сразу сказала ему о предложении Клауса.
— Прежде чем я услышу твое мнение, позволь мне сказать тебе кое-что, — проговорила она. — Если ты не хочешь, чтобы я согласилась, я не соглашусь. Возражать, сожалеть или упрекать тебя я не стану. Мы партнеры, а это значит, что никто из нас не имеет права в одностороннем порядке менять нашу жизнь.
— Спасибо, — заговорил он. — Но давай перейдем к деталям.
— Бундестаг заседает с понедельника до пятницы двадцать недель в году, и присутствие на заседаниях обязательное.
— Значит, в среднем в году ты будешь проводить вне дома примерно восемьдесят ночей. Я могу справиться, особенно если мы найдем няню, которая будет приходить и помогать мне по утрам.
— Ты против?
— Конечно. Но бесспорно, тем слаще будут ночи, в которые ты будешь дома.
— Бернд, ты прелесть.
— Ты должна согласиться, — сказал он. — Это твоя судьба.
Она усмехнулась.
— Ты повторяешь слова Клауса.
— Я не удивлен.
Ее муж и бывший любовник считали, что ей следует сделать этот шаг. Она тоже так считала, хотя у нее были опасения: она чувствовала, что ей это по силам, однако перед ней встает проблема. Государственная политика более жесткая и отвратительная, чем политика на местном уровне. Да и пресса не всегда справедлива.
