— А сюда явится твоя женушка и устроит нам скандал?
— Это не жена, а муж моей девушки. Если он подымет шум, предложи ему сделать бесплатно то, что ты делаешь мне. Я заплачу.
Пела пожала плечами.
Камерон спустился по черной лестнице и вышел во двор, довольный. Он ушел от своих преследователей, и они не догадались об этом. Он вернется менее чем через час и выйдет через парадную дверь. Они и знать не будут, что он куда-то отлучался.
Он быстро пересек Рыночную площадь Старого города и по Свентоянской улице дошел до костела Святого Иоанна Крестителя, который был разрушен во время войны, а потом восстановлен. Агенты СБ больше не следили за ним, но они могли следить за Станиславом Павляком.
В отделении ЦРУ в Варшаве долго обсуждали проведение этого контакта. Продумывали каждый шаг.
У костела Камерон увидел своего босса Кита Дорсета. Сегодня он был в сером мешковатом костюме из польского магазина, который он надевал только при проведении слежки. Из кармана пиджака торчала кепка. Это означало, все чисто. Если быкепка была надета, это значило бы, что СБ в костеле и контакт отменяется.
Камерон вошел через готический главный вход западного фасада. Величественная архитектура и атмосфера святости усиливали важность предстоящего события. Сейчас должен состояться контакт с информатором противника. Это был решающий момент.
Если все пройдет успешно, будет положено уверенное начало его карьере в качестве агента ЦРУ. Если сорвется, он незамедлительно снова окажется за столом в Лэнгли.
Камерон представил дело так, будто Стас не стал бы встречаться ни с кем, кроме него. Цель этой уловки заключалась в том, чтобы создать Киту трудности в отправке Камерона домой. Кит путал все карты с Лидкой, хотя проверка показала, что она не связана с СБ и даже не является членом компартии. Однако если Камерону удастся завербовать польского полковника, этот успех укрепит его позиции и он сможет открыто не подчиняться Киту.
Он огляделся, чтобы убедиться, нет ли в соборе агентов тайной полиции, но, кроме туристов, молящихся и священнослужителей, он никого не заметил.
Он пошел по северному приделу до часовни, где находилось известное распятие XVI столетия. Перед ним стоял красивый польский офицер, вглядывавшийся в лицо Христа. Камерон встал рядом с ним. Они были одни.
Камерон заговорил по-русски:
— Это первый и последний разговор между нами.
Станислав ответил на том же языке:
— Почему?
— Слишком опасно.
— Для вас?
— Нет, для вас.
— Как мы будем поддерживать связь? Через Таню?
— Нет. И отныне ничего не говорите ей о ваших отношениях со мной. Выведите ее из игры. Вы можете и дальше спать с ней, если это то, что вас с ней связывает.
— Спасибо, — с иронией сказал Станислав.
Камерон пропустил это мимо ушей.
— На какой машине вы ездите?
— Зеленый «сааб-99». — Он назвал номер государственного знака.
Камерон запомнил его.
— Где вы оставляете машину на ночь?
— На улице Ивана Ольбрахта, рядом с домом, в котором я живу. Оставляйте машину со слегка приспущенным стеклом. Мы просунем в щелку конверт.
— Опасно. Что, если кто-нибудь прочитает?
— Не беспокойтесь. В конверте будет отпечатанная реклама некого лица, предлагающего недорого мыть вашу машину. Но когда вы проведете теплым утюгом по бумаге, проявится текст. Так вы будете узнавать, где и когда встречаться с нами. Если по какой-то причине вы не сможете прийти на встречу, это не имеет значения: мы пошлем вам другой конверт.
— Что будет происходить на этих встречах?
— Мы подойдем к этому. — Камерон должен был сообщить несколько пунктов, согласованных с его коллегами на планерке, и он старался сделать это как можно скорее. — По поводу вашей группы друзей.
— Да?
— Не устраивайте заговор.
— Почему?
— Потому что вас разоблачат. Так всегда бывает с заговорщиками. Вам нужно ждать до последней минуты.
— Тогда что нам делать?
— Две вещи. Во-первых, готовиться. Составьте в уме список людей, которым вы доверяете. Точно решите, что каждый будет делать против Советов, когда начнется война. Дайте о себе знать диссидентским лидерам, таким как Лех Валенса, но не раскрывайте своих намерений. Соберите информацию о телевизионных станциях и наметьте, как захватить их. Но все держите в уме.
— А что второе?
— Сообщайте нам сведения. — Камерон пытался не показывать, как он напряжен. Это была серьезная просьба, и Станислав мог отказаться. — Боевой порядок Советской армии и армий других стран Варшавского пакта: численность живой силы, танков, самолетов…
— Я знаю, что значит «боевой порядок».
— И их военные планы в случае кризиса.
Наступила долгая пауза, потом наконец Станислав сказал:
— Я могу добывать такие сведения.
— Отлично, — сказал Камерон, дав волю чувствам.
— И что я получу взамен?
— Я сообщу вам телефонный номер и условленное слово.
Вы должны воспользоваться им только в случае советского вторжения в Западную Европу. Когда вы позвоните по этому номеру вам ответит командующий высокого ранга, который говорит по-польски. Он будет разговаривать с вами как с представителем польского сопротивления советскому вторжению. Вы будете, исходя из практических целей, лидером свободной Польши.
Станислав задумчиво кивнул, но Камерон догадывался, что его собеседник думает о другом. После минутного молчания он сказал:
— Если я соглашусь, я отдам свою жизнь в ваши руки.
— Вы уже отдали, — сказал Камерон.
* * *
Бастующие на Гданьском судостроительном заводе придавали большое значение информированию мировых СМИ о своих действиях. Как ни странно, это был лучший способ дать знать о себе польскому народу. Польские СМИ подвергались цензуре, но сообщения западных газет подхватывало спонсируемое американцами радио «Свободная Европа» и транслировало на Польшу. Это был главный источник, из которого поляки узнавали правду о том, что происходит в их стране.
Лили Франк следила за событиями в Польше по западногерманскому телевидению, которое могли смотреть все в Восточном Берлине, если правильно сориентировать антенны.
К радости Лили, забастовка ширилась, несмотря на все усилия правительства остановить ее. Забастовку поддержали рабочие судостроительного завода Гдыни, в знак солидарности забастовали работники общественного транспорта. Они создали Межзаводской забастовочный комитет (МЗК) со штаб-квартирой на Судостроительном заводе им. Ленина. Его главным требованием было право создавать свободные профсоюзы.
