Мучимый сомнениями Лех Валенса и «Солидарность» не решались свергнуть коммунистическое правление. Готовилась всеобщая забастовка, отмененная в последний момент по совету папы римского и нового американского президента Рональда Рейгана, которые опасались кровопролития. Камерон был разочарован робостью Рейгана.
Он встал с кровати и накрыл стол. Он принес с собой два стейка. Естественно, дипломаты ни в чем не испытывали недостатка, и это при том, что поляки жили в условиях острого дефицита. Дипломаты платили долларами, в которых нуждалась страна, и за них они имели все, что хотели. Лидка, вероятно, питалась даже лучше, чем партийная элита.
Камерон прикидывал, когда лучше заняться с ней любовью — до ужина или после. Иногда предвкушение удовольствия тоже доставляло удовольствие. Случалось, что он очень торопился. Лидка ничего не имела ни против того, ни против другого.
Наконец она пришла домой. Она поцеловала его в щеку, поставила сумку, сняла пальто и пошла по коридору в ванную.
Когда она вернулась, он показал ей куски мяса.
— Очень хорошо, — сказала она, не взглянув на него.
— Что-то случилось? — спросил Камерон. Он никогда не видел ее в дурном настроении. Это было нечто невероятное.
— Я не хочу выходить замуж за агента ЦРУ, — сказала она.
Камерону потребовалось собрать всю волю, чтобы справиться с охватившей его паникой.
— Скажи, что случилось.
— Завтра я не пойду к ним. Я не хочу этого терпеть..
— В чем дело?
— Я чувствую себя преступницей.
— Почему? Что они сделали?
Наконец она посмотрела на него.
— Ты считаешь, что я воспользовалась тобой, чтобы уехать в Америку?
— Нет, я так не считаю.
— Тогда почему они меня спрашивают обэтом?
— Не знаю.
— Это имеет какое-то отношение к национальной безопасности?
— Вовсе нет.
— Они обвиняют меня во лжи.
— Ты говорила неправду?
Она пожала плечами.
— Я сказала им не все. Я — не монашка. У меня были любовники. Я умолчала об одном или двоих, но твое ужасное ЦРУ знало! Они, должно быть, побывали в моей школе.
— Я знаю, у тебя были любовники. У меня тоже были любовницы. — Хотя немного, подумал он, но не сказал этого вслух. — Мне нет до этого дела.
— Они выставляли меня проституткой.
— Мне жаль. Не имеет значения, что они думают о нас, коль скоро у них нет к тебе претензий с точки зрения безопасности.
— Они собираются рассказать тебе кучу всяких гадостей обо мне. То, что они узнали от людей, которые ненавидят меня: девушек, завидующих мне, парней, которым я отказала.
— Я не поверю им.
— Обещаешь?
— Да.
Она села к нему на колени.
— Прости, я погорячилась.
— Прощаю.
— Я люблю тебя, Камерон.
— Я тоже люблю тебя.
— Теперь я чувствую себя лучше.
— Хорошо.
— Хочешь, я сделаю так, чтобы ты тоже чувствовал себя лучше?
От этих слов у Камерона пересохло в горле.
— Да, пожалуйста.
Она встала.
— Тогда ложись на спину и расслабься, дорогой, — сказала она.
* * *
Дейв Уильямс прилетел в Варшаву со своей женой Бип и их сыном Джоном Ли на свадьбу шурина Камерона Дьюара.
Джон Ли не умел читать, хотя он был умным восьмилетним мальчиком и ходил в хорошую школу. Дейв и Бип показывали его психологу, который заключил, что ребенок страдает заурядным заболеванием, которое называется дислексия, или неспособность к чтению. Джон Ли научится читать, но ему понадобиться специальное обучение и упорство. Дислексия — наследственное заболевание и бывает у мальчиков чаще, чем у девчек.
Вот тогда Дейв понял, в чем состояла его собственная проблема.
— Я считал, когда учился в школе, что я тупой, — сказал он Бип в тот вечер в кухне из соснового дерева на ферме «Дейзи», после того как они уложили Джона Ли спать. — Учителя говорили то же самое. Родители видели, что я не тупой, поэтому пришли к выводу, что я лентяй.
— Ты не лентяй, — возразила она. — Ты самый работящий человек, каких только я знаю.
— Что-то со мной было не так, но мы не знали, что именно. Теперь все понятно.
— И мы сделаем все необходимое, чтобы Джон Ли не страдал, как ты.
Он получил объяснение, почему с детских лет испытывал трудности с чтением и письмом. Он перестал переживать из-за этого, с того времени как начал сочинять песни, которые были на устах у миллионов людей. Тем не менее сейчас у него словно гора свалилась с плеч. Тайна была разгадана, жестокая неполноценность получила объяснение. Самое важное состояло в том, что он знал, как избавить этого следующее поколение.
— И ты, должно быть, знаешь нечто другое? — спросила Бип, наливая в бокал каберне с фермы «Дейзи».
— Да, — сказал Дейв. — Вероятно, он мой.
Бип никогда не была уверена, кто отец Джона Ли: Дейв или Валли. По мере того как мальчик рос, менялась его внешность, и он становился все больше и больше похожим на Дейва, никто из супругов не знал, является ли сходство наследственным или благоприобретенным: жесты, манеру говорить, эмоциональность — все это мог перенять ребенок, который обожал своего отца. Но дислексию перенять нельзя.
— Это не окончательно, но весьма доказательно, — сказала Бип.
— Так или иначе, нам все равно, — отозвался Дейв.
Они договорились никогда не заводить разговор об этом сомнении ни с кем, в том числе с самим Джоном Ли.
Бракосочетание Камерона происходило в современном костеле в небольшом городе Отвоцке в пригороде Варшавы. Камерон принял католицизм. Дейв был убежден, что обращение в другую веру — поступок абсолютно циничный.
Невеста была в белом платье, в котором выходила замуж ее мать: полякам приходилось перешивать одежду.
Дейв отметил про себя, что Лидка стройна, привлекательна, с длинными ногами и отличным бюстом, но в очертании ее губ ему показалось что-то жестокое. Возможно, он судил о ней слишком строго: пятнадцать лет в роли рок-звезды выработали в нем циничное отношение к девушкам. По своему опыту он знал, что они ложились в постель с мужчинами, стремясь получить для себя какую-то выгоду, чаще, чем полагали большинство людей.
Три подружки невесты сшили себе короткие летние платья из хлопковой ткани ярко-розового цвета.
Свадебный обед состоялся в американском посольстве. Оплатил его Вуди Дьюар, но посольство выделило в изобилии продукты и из напитков не только водку.
