Она читала отчеты немецких спецслужб о борьбе за власть в Кремле, когда позвонили в дверь.
Она посмотрела на часы. Было половина десятого вечера. Она никого не ждала и, естественно, была не одета, чтобы кого-либо принимать. Это мог быть сосед по дому, который пришел с каким-нибудь пустячным делом, например, попросить взаймы пакет молока.
Ей не полагался штатный телохранитель: она, слава богу, была не столь важной персоной, чтобы подвергаться нападению террористов. И все же в ее входной двери имелся глазок.
Посмотрев в него, она удивилась, когда увидела за дверью Фредерика Биро.
Она испытала смешанное чувство. Неожиданный приход любовника, конечно, радовал, но в данный момент она страшна как сто чертей. В возрасте пятидесяти семи лет любой женщине нужно время, чтобы привести себя в порядок, прежде чем показываться на глаза мужчине.
Но у нее не поворачивался язык сказать ему, чтобы он подождал, пока она будет наводить марафет и переодеваться.
Она открыла дверь.
— Любимая, — сказал он и поцеловал ее.
— Я рада видеть тебя, но ты застал меня врасплох, — засмущалась она. — Я ужасно выгляжу.
Он вошел, закрыл дверь и, взяв ее за плечи, стал рассматривать ее.
— Растрепанные волосы, очки, пеньюар, босиком, — констатировал он. — Ты восхитительна.
Она засмеялась и провела его в кухню.
— Ты ужинал? — спросила она. — Я приготовлю тебе омлет.
— Только кофе, пожалуйста, — сказал он. — Я поел в самолете.
— Что ты делаешь в Гамбурге?
— Меня послал мой босс. — Фред сел за стол. — На следующей неделе премьер-министр Немет прибудет в Германию, чтобы встретиться с канцлером Колем. Он хочет задать Колю кое-какие вопросы. Как и все политики, он хочет заранее знать ответы.
— Какие вопросы?
— Я могу объяснить.
Она поставила перед Фредом чашку кофе.
— Начинай. У меня впереди целая ночь.
— Надеюсь, столько времени это не займет. — Он провел рукой по ее ноге под одеждой. — У меня другие планы. — Он дотянулся до ее нижнего белья. — Широкие штанишки, — заметил он.
Она покраснела.
— Я не ждала тебя.
Он улыбнулся.
— Я мог бы забраться туда обеими руками.
Она оттолкнула его руки и пересела на другую сторону стола напротив него.
— Завтра я выброшу все мое старое нижнее белье. Хватит ощупывать меня и говори, зачем ты здесь.
— Венгрия собирается открыть границу с Австрией.
Ребекке показалось, что она ослышалась.
— Что ты сказал?
— Мы собираемся открыть нашу границу. Пусть ограда заржавеет и развалится. Люди смогут ехать, куда захотят.
— Ты шутишь.
— Это экономическое решение, как и политическое. Ограждение приходит в негодность, и мы не можем позволить себе привести его в порядок.
Ребекка начала понимать.
— Но если венгры могут выезжать, то все могут въезжать. Как вы будете останавливать чехов, югославов, поляков…
— Мы не будем делать этого.
— …и восточных немцев. Господи, моя семья сможет уехать!
— Да.
— Это невозможно. Советы не допустят этого.
— Немет был в Москве и сказал Горбачеву.
— И что сказал Горби?
— Ничего. Он недоволен, но вмешиваться не будет. Он также не в состоянии заниматься восстановлением ограждения.
— Но…
— Я был там, на встрече в Кремле. Немент спросил его напрямую, введут ли они войска, как в 1956 году. Он ответил «нет».
— Ты веришь ему?
— Да.
Это была новость, способная перевернуть мир. Ребекка добивалась этого всю свою политическую жизнь, но не верила, что такое когда-либо произойдет. Теперь ее семья может ездить из Восточной в Западную Германию! Свобода!
Потом Фред сказал:
— Есть одна закавыка.
— Этого я и боялась.
— Горбачев обещал, что не будет никакого военного вторжения, но он не исключил экономические санкции.
Ребекка подумала, что это меньшая из их проблем.
— Экономика Венгрии будет ориентирована на Запад и начнет развиваться.
— Как раз этого мы и хотим. Но потребуется время. У народа могут возникнуть трудности. У Кремля может появиться надежда, что у нас произойдет экономический коллапс, до того как экономика успеет переориентироваться. И тогда может произойти контрреволюция.
Ребекка понимала, что он прав. Это была серьезная опасность.
— Я так и знала, что рано радоваться, — с грустью в голосе проговорила она.
— Не отчаивайся. У нас есть решения. Поэтому я здесь.
— Какое решение?
— Нам нужна помощь самой богатой страны в Европе. Если мы получим большую кредитную линию от германских банков, мы сможем сопротивляться советскому давлению. На следующей неделе Немет попросит заем у Коля. Я знаю, что ты не можешь санкционировать такие вещи, но я рассчитываю на твою помощь. Что скажет Коль?
— Не могу представить, что он скажет «нет», если это цена открытия границ. Помимо политического выигрыша, подумай, что это будет значить для экономики Германии.
— Нам понадобится много денег.
— Сколько?
— Возможно, миллиард немецких марок.
— Не беспокойся, вы получите это, — сказала Ребекка.
* * *
Согласно докладу ЦРУ, лежащему перед конгрессменом Джорджем Джейксом, положение в советской экономике становилось все хуже и хуже. Горбачевских реформ — децентрализации, выпуска большего количества товаров народного потребления, сокращения вооружений — было недостаточно.
На восточноевропейских сателлитов оказывалось давление, чтобы они, следуя примеру СССР, проводили либерализацию своих экономик, но, как предсказывало ЦРУ, эти незначительные изменения будут проводиться постепенно. Если какая-либо из стран откажется от коммунизма сразу, Горбачев отправит туда танки.
Джорджу, присутствующему на заседании комиссии по разведке палаты представителей, последний вывод в докладе показался неверным. Польша, Венгрия и Чехословакия опережали СССР в децентрализации экономики и демократизации, и Горбачев ничего не делал, чтобы удержать их.
Но президент Буш и министр обороны Чейни были глубоко убеждены в советской угрозе, и, как всегда, ЦРУ вынуждено было говорить президенту то, что он хотел слышать.
От заседания у Джорджа осталось чувство неудовольствия и беспокойства. На метро он вернулся в офисное здание «Каннон», где находилось его служебное помещение из трех комнат. В приемной были секретарский стол, диван для посетителей и круглый стол для переговоров. В комнате по одну сторону размещался его аппарат и стояли книжные полки и шкафы для документации. По другую сторону находился кабинет Джорджа с его письменным столом и большим столом для совещаний. На стене висела фотография Бобби Кеннеди.
