— Сколько же вы тратите средств на свечи и масло? — обернулась на сопровождающего.
Ожидала, конечно, что он не станет отвечать или рассмеётся. Но мужчина только улыбнулся с удивительным теплом, словно говорил о собственном ребёнке:
— Унбар де ла Фиер любит огонь, как вы могли заметить. Считайте, его сила пронизывает весь замок и наполняет жизнью. На свечи мы не тратимся слишком. Они горят дольше обычного.
— Значит, это большей частью магический огонь? — я обвела взглядом тесное пространство лестницы.
— Можно и так сказать, — уклончиво согласился мажордом.
Мы вышли в просторный коридор, что оканчивался полукруглой площадкой с двумя дверьми справа и слева. В узкое стрельчатое окно между ними лился серый свет, по стеклу стекали бесконечным потоком витиеватые капли. Рэзван распахнул ту дверь, что была справа, и жестом предложил войти. Признаться, целая комната для той, что вряд ли останется ночевать в замке — это великое гостеприимство. Даже неловко становилось от такой мысли. Но и приятно было — чего скрывать — что хоть кто-то здесь решил обо мне позаботиться и проявить участие к тому недоразумению, что со мной случилось.
— Вы можете отдыхать, — ласково, как близкому человеку, сказал Рэзван. — Скоро завтрак. Я пришлю служанку, чтобы она помогла вам, офати Хория.
— Не стоит беспокоиться. Я справлюсь сама!
Мажордом вперился в меня с лёгкой подозрительностью во взоре. Словно бы что-то его во мне насторожило. Как бы не сталось так, что он тоже маг. Наверное, даже слабого дара Видящего может хватить, чтобы узреть во мне следы похищенной карты. Или распознать аманту. Но, кажется, мысли мужчины были связаны с чем-то другим. Он улыбнулся сдержанно, спорить не стал, но можно было догадаться, что моего отказа от помощи служанки не примет.
Оставшись в одиночестве — таком неожиданно блаженном — я огляделась в небольшой и удивительно уютной для такого огромного и мрачного с виду замка комнате. Стены здесь были выкрашены в голубой цвет, под арками невысоких сводов вились замысловатые узоры, которые как будто что-то означали — но моих знаний о де ла Фиерах явно не хватало для того, чтобы это понять. В полукруглой наружней стене было целых три высоких окна, отчего комнату наполнял дымчатый свет, дотягиваясь в самые дальние её уголки. Как будто я оказалась под тонким хрустальным клошем.
Небольшая постель с резными опорами, из того же тёмного дерева стол и два простых, но достаточно изящно исполненных стула. Высокое зеркало, неожиданно врезанное в стену. Достаточно старое, с уже поцарапанным по углам и вдоль краёв покрытием. Дорогое: большие зеркала бывают обычно только в самых богатых домах, а уж чтобы такие огромные — и подавно. Помнится, в пансионе подобное было всего одно — и мы с остальными девушками бегали к нему наглядеться и покривляться вдоволь, когда удавалось ускользнуть от взоров наставниц. В остальном же довольствовались гораздо более маленькими.
Пока я слегка растерянно озиралась в столь хорошо обставленных покоях, почти неслышно пришли две служанки — принесли горячей воды, видно, чтобы я могла привести себя в надлежащий вид перед завтраком. Осведомились, не нужно ли мне чего, и не забыли предупредить, что как только я буду готова, мне надлежит спуститься в столовую.
Ополоснулась сама, смывая с ног ещё оставшиеся следы нечистот из канализации и брызги грязи, что то и дело попадались на коже. Ещё не хватало, чтобы кто-то из служанок увидел руну. Они порой бывают очень глазастыми, а особенно повинуясь приказу старшего: а ведь я не знаю, какие распоряжения насчёт меня отдал женщинам Рэзван. помощницы вернулись уже после того, как я надела чистую нижнюю рубашку — и уж теперь можно было отдаться в их ловкие и заботливые, как оказалось, руки. С помощью служанок сборы я закончила гораздо быстрее, чем сумела бы это сделать сама, и, взглянув во внушительное зеркало, решила, что выгляжу даже лучше, чем было до того, как пришлось спешно убегать из Пьятра Гри. И если бы не знала, что женщины не могут быть носительницами магических сил, то подумала бы, что они точно волшебницы.
Меня проводили вниз. У двери в столовую встретил Рэзван, будто нарочно ждал гостью. И вновь его пытливый взгляд словно бы ощупал с гловы до ног — увиденным он, кажется, остался доволен. Мужчина проводил меня внутрь небольшого вытянутого зала в коричневых тонах с тяжёлой и бесхитростной кованой люстрой, что висела над длинным столом, который уходил далеко вперёд вдоль комнаты: за ним вполне могла поместиться большая семья. Отчего-то я ожидала, что здесь окажется, может, лишь сам Альдор, но за уставленным блестящей посудой столом сидели и другие.
Высокая, чуть более худая, чем нужно, женщина со строго убранными под сетку волосами и острым, будто обломанный сучок, носом. Её карие глаза прочно вцепились в меня, словно клюнули, а лицо омрачилось недовольно-надменным выражением. Рядом с ней сидел немолодой мужчина, гладко выбриый — так, что все уже давно зародившиеся морщины и складки его резко очерченного лица выделялись так ярко, как трещины на сухой глине. Он был явственно похож на Альдора де ла Фиера: те же чёткие, резковатые черты, та же подтянутая фигура и тёмные прямые волосы. Только у него всё это складывалось в гораздо менее привлекательный облик, словно кто-то расставил их в неуловимо неправильном порядке.
Мужчина, напротив, кажется, не сразу заметил моё появление, увлечённый разговором с Альдором, который слушал его без особой охоты, покручивая в длинных пальцах чистую вилку, хоть в его тарелке уже стыл горячий, источающий дивный аромат отварной ягнятины с овощами салат. Незнакомец только едва взглянул в мою сторону, даже не прекращая что-то говорить, а после вновь отвернулся. Похоже, демонстративное пренебрежение к окружающим — это у де ла Фиеров семейное. Зато угловатый чернявый юноша, что сидел напротив него, мгновенно обратил на меня острое внимание. Сразу видно — похож на свою крысоподобную мать, но всё ж более приятный, чем она.
Я шла к столу, сдержанно, насколько требовали правила приличия, рассматривая рассевшихся вокруг него людей, и всё явственнее желала скорее отсюда убраться. Ровно до того мига, как на меня поднял слегка утомлённый взгляд сам Альдор. И можно было ожидать увидеть в нём что угодно: от обычной его надменности до глубочайшего презрения, но то, что мелькнуло в янтарных глазах за плавленой огненной пеленой, уронило меня едва не в ступор. Удивление? Вспыхнувшая ярким всполохом заинтересованность? Я не могла понять, но меня поначалу обдало жаром от макушки до пят. А после ударило холодным гранитом пренебрежения, уже ставшего привычным за тот короткий срок, что я тут находилась.
— Позвольте вам представить нашу очаровательную гостью. Офате Хория, — громко возвестил обо мне Рэзван. — А это офэми Эрика Фарагоне Фиер, унбар Шандор де ла Фиер и унбар Отто де ла Фиер. Позвольте предложить очаровательной офате расположиться.
Он взглянул на Альдора со слегка насмешливой вопросительностью, будто его ответ на самом деле не был важен. А тот яростно сжал в кулаке вилку, прислушиваясь уверенному голосу мажордома и явно распознавая в нём весь посыл, что тот в него вкладывал. Не слишком-то управляющий церемонился с молодым наследником всех богатств де ла Фиеров. А истоки этого лежали, видно, в самом глубоком прошлом. Отчего-то представилось, как Рэзван мог в детстве драть Альдору уши за проказы или поучать жизни. Я бы тому не удивилась. И поддержка мажордома грела душу получше разожжённого в камине огня.
