Рэзван, всё такой же смурной и подозрительный, принёс мне книги из библиотеки, чтобы не скучала. Слушая шорох нескончаемого дождя за окном, я слегка подкрепилась принесенным служанкой жарким из кролика и деламайем, который был, оказывается, очень вкусным и освежающим — с тонкими нотками мяты и ещё каких-то неизвестных мне трав. Устроилась было в кресле с толстым томом той самой истории десятилетней войны с Вантулуи, но, прочитав едва ли пару страниц — сама задремала.
Проснулась от шелеста простыней — вздрогнула, протирая глаза, но Маркуш спал. За окном уже почти стемнело. А в проёме открытой двери стоял Альдор де ла Фиер и смотрел на меня неподвижно, сложив руки за спиной.
— Что вы здесь делаете? — спросил таким тоном, будто ледяным ножом меня на куски порезал.
— Присматриваю за Маркушем, — без охоты ответила я, едва ещё ворочая словно бы прилипшим к нёбу во время сна языком. — Ему было плохо…
— Я знаю, — оборвал меня Альдор. — Вам не нужно здесь находиться.
Он прошёл дальше и остановился у постели. Оглядел, нахмурив брови, брата, который даже не проснулся от низкого и гулкого звука его голоса, что заполнил, кажется, всю комнату.
— Почему? — я встала, сжимая кулаки.
Вот опять — всего пара нелестных слов, брошенных им в мою сторону, и внутри всё так и закипает. Бурлит, плещет в голове жаром негодования. Никогда не считала себя вспыльчивой, а тут как будто меня на горячую печь сажают раз за разом.
— Потому что… — он взглянул на меня с таким выражением, словно, мышь за шкирку пальцами поднял. — Потому что вы здесь не надолго.
— Какой странный аргумент, — всё сильнее распаляясь, фыркнула я. — Пока я здесь, могу и присмотреть за Маркушем. Никому от того хуже не будет.
— Видит, Рассветная Матерь, лучше бы я утром отправил вас в Одиин, — ноздри Альдора затрепетали, а глаза полыхнули ярче. — И мокли бы себе в повозке, а не совали нос туда, куда вас не просят!
Я вскрикнула звонко, когда стоящая рядом со мной на невысоком столике свеча вдруг едва не костром обратилась. Ощутимо ожгла мне руку и вновь притухла.
— С ума сошли?! — я потёрла слегка покрасневшее запястье. — Вы неуравновешенный грубиян! Вредитель!
Но смолкла, когда Маркуш зашевелился, перевернулся с бока на спину, морщась, и открыл глаза. Альдор присел на край его постели, погладил по слегка впалой щеке.
— Ну, как ты?
— Чего ты кричишь на офате Хорию? — недовольно взбрыкнул мальчишка, отбрасывая его руку. — Ты Денизу выжил из дома. И предыдущую сиделку. Её тоже выжить хочешь?
Я прикрыла ладонью губы, пряча невольную улыбку — до того обескураженный вид стал вдруг у Альдора. Но он даже не посмотрел на меня: думается, нарочно сдержался.
— Она и так уедет, — проворчал ласково. — Не надо и выживать. Скоро сюда доберётся офате Трандафир. А офате Хория тут только из-за непогоды.
Удивительно: его голос мог, оказывается, обретать и такие интонации, а не только рычать и вибрировать от гнева. Даже дрожь по спине пронеслась от того, как мягко прокатился он, словно комок пуховых ниток, по комнате. И мне нечего было ответить на его слова. Нечего возразить, хоть Маркуш, кажется, и расстроился. Взглянул на меня с укором, будто бы я что-то пообещала ему — и обманула. Мерзкое чувство засело в груди, но я ведь не виновата! А всё равно и впрямь словно бы не оправдала чужие надежды.
— Пусть она побудет со мной, пока не уедет, — всё же настоял Маркуш. — Она почитает мне книги. И послушает меня. Ведь тебе некогда.
Альдор на миг возвёл очи горе и тихо вздохнул. Видно, упрёк этот звучал не раз.
— Мне приходится вести много дел, Маркуш.
— Я знаю. Пусть она побудет… — мальчишка помолчал. — Мне сейчас уже гораздо лучше.
Альдор встал и вышел из комнаты, больше и слова не сказав. Означало это его согласие или нет — я так и не поняла, но всё же осталась рядом с Маркушем.
Он и правда посвежел как будто. Ярче засияли его глаза и на лицо начал возвращаться здоровый цвет. Хоть и поздний вечер, а ему пора было хоть немного поесть, а я за весь день насиделась в его покоях, а потому не стала звать служанку, чтобы та принесла бульон и “что-нибудь вкусненькое”, как попросил сам Маркуш. Налив ему полную кружку деламайя, отправилась на кухню, подробно выслушав от него, как туда дойти. И было на душе светло от того, что он выглядел довольным после того страшного и непонятного мне приступа, что скрутил его так внезапно. И что не стал пока ни о чём расспрашивать. Может, и правда не заметил?
Я вышла из комнаты и пошла по широкому коридору, ясно освещённому — уже и привыкла, что Анделналт изнутри похож на один большой камин. Проскочила мимо библиотеки, которая располагалась не так уж далеко от комнаты Маркуша. Дверь её была почти закрыта, но тонкая полоска света всё же струилась оттуда, соединяя две стены. За ней кто-то разговаривал — и я прошла бы, не задерживаясь, если бы вдруг не разобрала среди гулкого бурчания своё фальшивое имя. Его произнесли громко, с острой злостью — и это заставило меня остановиться на полушаге. А после я просто подобралась ближе.
— Я говорю вам, Альдор, — густой, чуть хриплый голос Рэзвана я узнала сразу, — здесь что-то случилось. Что-то необычное. Вы не чувствуете? Маркуш наверняка что-то знает, но не хочет пока говорить. Мне кажется, она как-то приняла и перераспределила его силы.
— Такого быть не может. Женщины не владеют магией. Тебе просто показалось. Это был просто короткий приступ. Совпало, — не поверил Альдор. — На такое способны даже не все Собиратели.
— Вы предпочитаете не держать поблизости Собирателей, — как будто напомнил мажордом.
— Да, потому что мне не нужно, чтобы кто-то прознал… — Альдор устало вздохнул. Скрипнули по полу ножки кресла. — Нужно заменить камни в его поясе. Они уже не рессеивают всплески.
— Не приглашайте сюда офате Трандафир, — на удивление спокойно и веско посоветовал Рэзван. — Забудьте о ней. Уговорите эту девушку остаться. Заплатите ей любые деньги. Она может оказаться полезной. Нужно разобраться!
— Ты хочешь, чтобы она меня с ума свела? Да она тут с ног на голову всё перевернёт! Несносная выскочка. Знаю таких: их по всем деревням рождается целая куча. Тех, кто считает, что они могут прийти в чужой дом и творить, что захотят. Что могут говорить с аристократом и магом так, будто это булочник в пекарне.
Я тихо выдохнула, выпуская будто бы скопившийся внутри от его слов пар. Перед глазами явственно становилось темнее от гнева и обиды. Да знал бы он!.. Хотя нет, пусть лучше не знает. Быстрые раздражённые шаги пронеслись от одной стены комнаты до другой и обратно, только на миг заглушаясь лежащей на полу медвежьей шкурой — и остановились.
— Может, вам давно уже пора перевернуть что-то? — плеснул ядом мажордом. — Хотя бы в своей голове. Когда вы превратились в женоненавистника? Когда я пропустил этот момент? Заметь вовремя, хорошенько исхлестал бы вам ваш высокородный зад. И я не хочу, чтобы Маркуш вырос таким же.
