Нэн быстро все объяснила:
– Миссис Наггз говорит, что я буду обслуживать вас, а мне лишняя работа ни к чему. Колени и так болят от беготни – весь день вверх-вниз по лестницам. Теперь я еще должна буду носить вам растопку, воду для мытья, подносы с ужином.
– Мне очень жаль. Мне много не потребуется.
Нэн презрительно фыркнула и, повернувшись, поспешила вниз.
Тася отнесла поднос на стол, по пути искоса Глянув на икону.
– Видишь, каковы эти англичане? – пробормотала она.
Многострадальное лицо Богоматери не дрогнуло.
Сняв салфетку, Тася посмотрела, что ей принесли. На подносе стояла тарелка с несколькими кусочками жареной утки с ложкой коричневого соуса и вареными овощами, лежал рожок. Все было красиво разложено и украшено фиалками. В маленькой стеклянной чашечке был белый пудинг, похожий на густой кисель. Его подавали и дома у Эшборнов.
Бланманже – так называла это блюдо Алисия. Англичанам нравилось это безвкусное кушанье. Тася покрутила в пальцах фиалку и снова накрыла поднос салфеткой. Есть не хотелось. Если б она проголодалась…
О, если б ей дали ломоть черного русского хлеба с маслом! Или жареных грибов со сметаной. Или блинов. Или оладушек, залитых медом. Ей хотелось чего-то привычного, чего-то, что бы напоминало ей о мире, откуда она приехала.
События последних месяцев жизни смешались в голове. Все-все ушло сквозь пальцы, как песок, и теперь ей не за что было держаться.
– У меня есть я сама, – вслух произнесла Тася, но голос прозвучал напряженно. Она рассеянно прошлась по комнате и замерла перед зеркальным шкафом. Давно она не смотрела на себя, только мельком, чтобы убедиться, что волосы не растрепаны и все пуговицы застегнуты.
Лицо очень осунулось. Скулы заострились и как-то истончились. Шея стала совсем тонкой, сиреневатые тени ключичных ямок выглядывали из-под воротника. Кожа обесцветилась. Тася невольно сжала в пальцах фиалку, и сладкий запах раздавленного цветка поплыл по комнате. Ей не понравился вид этой хрупкой женщины в зеркале, этой незнакомки, неуверенной, как потерявшийся ребенок. Нет, она не позволит себе сломаться. Она сделает все, чтобы вернуть себе силы. Твердым шагом она направилась к столу.
Разломив пышный рожок, она откусила кусочек и стала жевать. Есть совсем не хотелось, но она заставила себя глотать. Она решила жить. И она прикончит этот свой ужин. И проспит всю ночь не просыпаясь… А утром начнет строить свою новую жизнь.
Глава 2
Стоя перед дверью комнаты для слуг, Тася оправила юбку и пригладила волосы. Скрывая волнение, она приняла безучастный вид, толкнула дверь и вошла. В комнате было шумно, пахло тостами, кофе и жареным мясом. За длинным столом, стоявшим посередине комнаты, было полно народу.
Все сразу замолчали и уставились на нее. Пытаясь отыскать хоть одно знакомое лицо, Тася внимательно осмотрела сидевших за столом и вдруг наткнулась на недружелюбный взгляд Нэн. Дворецкий Сеймур разглаживал утюгом газету и даже не посмотрел в ее сторону. В этот момент Тася решила убежать из комнаты, но перед ней возникло жизнерадостное лицо миссис Планкет.
– Доброе утро, мисс Биллингз. Раненько вы сегодня встали. Странно видеть вас в комнате слуг.
– Я так и поняла, – с легкой улыбкой сказала Тася.
– Я почти кончила собирать завтрак. Нэн скоро принесет поднос наверх. Вы пьете по утрам чай? А может, шоколад?
– Могу я позавтракать здесь, вместе со всеми?
Кухарка была озадачена:
– Мисс Биллингз, это все простые слуги. А вы гувернантка. Гувернантке не положено есть с нами.
Наверное, это какой-то английский обычай. Ее собственная гувернантка жила совсем не в такой изоляции.
– Мне положено есть одной? – огорченно спросила Тася.
– Да. За исключением тех случаев, когда вас приглашают есть с его милостью и мисс Эммой. Так принято. – Она рассмеялась, увидев огорченное лицо Таси. – Да это ведь честь, мой ягненочек, а не наказание!
– Мне будет приятнее завтракать вместе с вами.
– Неужели?
Теперь все лица обратились к ней. Тася заставила себя не дрогнуть, когда множество глаз стало ее разглядывать.
Красные пятна вспыхнули у нее на щеках.
Миссис Планкет какое-то мгновение всматривалась в нее, затем пожала плечами:
– Думаю, что нет причин, по которым этого нельзя. Но предупреждаю вас, мы люди простые. – И, подмигнув, она добавила:
– Некоторые могут даже разговаривать с набитым ртом.
Тася подошла к незанятому месту на скамье.
– Можно? – пробормотала она, и несколько служанок подвинулись, чтобы она села поудобнее.
– Что будете есть, мисс? – спросила одна из них.
Тася посмотрела на стоявшие перед ней миски с едой:
– Пожалуйста, немного тостов. И может быть…, вот ту сосиску…, и яйцо…, и одну из этих плоских штучек…
– Это овсяные лепешки, – подсказала служанка, передавая ей еду.
Один из лакеев, сидевший за другим концом стола, улыбнулся, наблюдая, как Тася наполняет свою тарелку.
– Она выглядит как воробышек, но аппетит у нее лошадиный.
Раздались дружелюбные смешки, все снова принялись за еду и болтовню.
Тася наслаждалась суетой, царившей в комнате, особенно приятной после одиночества, испытанного ею в последние месяцы. Так приятно было находиться среди людей! И еда, хоть и непривычная, была горячей и сытной.
К сожалению, ее умиротворенное состояние было вскоре нарушено Нэн. Служанка, по-видимому, решила показать, что здесь ее никто не ждал.
– Поглядите-ка, на какие маленькие кусочки она все режет – прямо такая уж леди! – с издевкой проговорила Нэн. – А как она губы промокает салфеточкой, фу-ты нуты. И все «могу ли я» и «можно ли мне». Что ж, я-то уж точно знаю, зачем она уселась с нашим братом. Когда сидишь одна, не перед кем кривляться.
– Нэн, – укорила ее одна из девушек, – не цепляйся.
– Оставь ее в покое, Нэн, – заметил кто-то еще.
Нэн затихла, но продолжала сверлить Тасю яростным взглядом.
Тася с трудом закончила свой завтрак: из-за испортившегося настроения овсяные лепешки показались ей не вкуснее глины. Последние месяцы ее ненавидели и боялись, над ней насмехались и не знавшие ее крестьяне, и их трусливые господа, предавшие ее…, а теперь еще эта злобная служанка.
В конце концов Тася подняла голову и, прищурив глаза, в упор посмотрела на Нэн. Таким же ледяным взглядом смотрела она на тюремного надзирателя в Санкт-Петербурге. Нэн тоже ощутила на себе его уничтожающую силу. Она покраснела и отвела глаза, руки ее сжались в кулаки. Только тогда Тася встала из-за стола и отнесла свою тарелку к большому деревянному корыту.
