Пока ратники разбирались с лошадьми – обычно подкатывался обоз. Холопы разводили костры, вешали над ними котелки. Когда вода закипала – сыпали в нее муку с крупянистым сушеным мясом али просто салом. Несколько минут – и сытный горячий кулеш готов. Можно наедаться и раскладываться спать: конский потник под спину, седло под голову – вот тебе и постель. Утром – завтрак остатками вчерашнего угощения, укладка вещей на телеги. Пока увязываются вещи – коноводы успевали привести лошадей, оседлать. Вот и все. Часа после рассвета не пройдет – а рать уже готова к походу.
Уже через день похода к великокняжеской свите примчалось двое взмыленных холопов – тяжело дышащих, в расстегнутых на боку войлочных поддоспешниках, без шапок и с растрепанными волосами. Натянув поводья, разом низко поклонились:
– Мы застигли галицкий дозор! – выдохнул один.
– Ворог в двух переходах! – добавил второй.
– Три тысячи дружинников в рати! – доложил первый.
– Под рукой Юрия Дмитриевича! – уточнил второй.
– Насилу от погони ушли… – похвалился первый. – Спешили весть сию донести…
– Молодцы! – похвалил смышленых воинов первый воевода, расстегнул поясную сумку, достал кошель и кинул воинам.
– Благодарю за службу! – добавил и свой кошелек Великий князь. Подождал, пока холопы отъедут, и спросил: – Что теперь?
– Раз они в двух переходах, сегодня не встретимся, – резонно ответил князь Боровский. – На ночлеге прикажу всем броню в обозах забрать и поутру снарядиться полностью. Со щитами, саадаками, рогатинами. Дабы в любой миг быть готовыми к сшибке. Вперед частые разъезды сейчас же выпущу, пусть высматривают и ищут. И охрану для тебя, государь, призову. Ныне уже пора. Опасно.
Юный воевода чуть подумал. У него в душе вдруг опасливо екнуло – а вдруг что-то забыл, недосмотрел? И Василий повернулся к пожилому, а значит, опытному рязанскому князю:
– А ты что посоветуешь, Иван Федорович?
– Все верно сказываешь, княже, – степенно одобрил юного воеводу тот. – Еще хорошо бы князей и воевод к дружинам отослать, дабы свои отряды перед битвой не искали. А государя под охраной верных телохранителей оставить.
– Это поутру, – юный воевода сделал вид, что сию мысль уже предусмотрел.
– Как это меня оставить?! – не понял Василий Васильевич. – А кто поведет дружину в атаку?
– Ты полководец, государь, – спокойно, без льстивости ответил Василий Ярославович. – Ты должен следить за ходом битвы и направлять полки в нужные места, коли сражение неправильно пойдет, коли ворог обойти нас или бежать попробует. Не дело тебе в первых рядах рубиться, не княжье это занятие! Позволь, я твою дружину на галичан поведу? Коли меня опять затопчут, большого урона не случится. А коли тебя зарубят, то зачем нам таковая победа надобна?
Великий князь Василий Васильевич поежился. Слово «зарубят» ему явно не понравилось.
– Хорошо, – после недолгого колебания кивнул он. – Ты мой первый воевода, князь Василий. Тебе доверяю.
– Благодарю, государь! – громко выкрикнул князь Боровский, и по его спине пополз колкий холодок предвкушения.
Скоро будет сшибка! И именно он поведет всю огромную московскую дружину в победную битву! Завтра, после разгрома знаменитого Юрия Звенигородского, все узнают, что князь Василий Ярославович превыше всех достоин имени внука Владимира Храброго!
25 апреля 1433 года
Заливной луг на берегу Клязьмы
Дозоры галичан просмотрели московскую разведку. Вернувшиеся из разъезда лазутчики буквально захлебывались восторгом, рассказывая об обнаруженном впереди враге:
– Мы своими глазами видели, княже! Галичане на заливном лугу лагерь раскинули! Там мыс большой на изгибе реки. Для отдыха удобно – трава свежая сочная, для походных коней ее вдосталь. Потому, вестимо, там и встали. Но там кругом вода! Коли выход с мыса перекрыть, бежать оттуда некуда! Бить надобно по ним, княже, бить скорее! Нас больше, стопчем враз! А бежать им некуда. Повяжем всех галичан до единого, даже мышка заволочная не убежит! Нужно бить без промедления, покуда не ушли!
– Молодцы, глазастые! – похвалил боярских детей великий князь и кинул им кошелек. Повернулся к шурину: – Что делать станем, воевода?
Дрожь в голосе правителя подсказала, что азарт, нетерпение дозорных успело передаться и ему. Подловить врага на столь удачном промахе, накрыть в самый неожиданный момент, разгромить, повязать, уничтожить! Вернуться домой со славой, как и надлежит настоящим русским князьям!
Василий Боровский помедлил с ответом, и потому великий князь сам привстал на стременах, вскинул розовый пушистый подбородок, рубанул рукой воздух и решительно приказал:
– Снаряжайтесь к битве, бояре! Дадим бой изменникам галицким! Пусть познают крепость московского меча!
Ввиду близости врага, московские полки шли одетыми в броню, и потому подготовка к сражению много времени не заняла. Ратники сменили походных скакунов на свежих, знатным воинам холопы поднесли рогатины, щиты, пристегнули личины, забрав тяжелые зипуны и плащи.
Первый воевода тоже сменил серого мерина на серую в яблоках лошадь. Кобылки, как известно, куда энергичнее как в работе, так и в походе. И уж тем более – в битве. Василий Ярославович принял рогатину, повесил на луку седла окрашенный в изумрудный цвет щит с красной звездой в центре. Его тело даже подрагивало от азарта ввиду близости смертельной схватки, но одновременно с этим разум довольно холодно оценивал:
«Галичанский лагерь на мысу. Хорошо бы подобраться, посмотреть, оценить поле боя, продумать правильное выступление. Но на это уйдет время, а ударить надобно как можно быстрее, пока враги не успели выскочить из ловушки. Придется рискнуть…»
– Все готовы? – Воевода повернул голову направо. Там переминался тяжелый вороной скакун, в седле которого сидел престарелый Афанасий, могучий еще холоп, удерживающий копье с вымпелом Серпуховского княжества. Вымпела, под которым и пойдет в битву вся московская рать!
Нет, конечно же, великокняжеские хоругви тоже поднимутся над полками. Но командовать будет он, первый воевода, внук Владимира Храброго! И потому впереди всех прочих знамен станет реять его знамя!
– Вперед! – дал шпоры кобыле князь Боровский. – За мной, бояре! За Москву!
Спустя час сверкающая начищенным железом кованая рать пролетела последние оставшиеся до врага версты и стремительным потоком стала выхлестывать с широкого владимирского тракта на зеленую от молодой травки поляну – сразу по пятеро воинов в ряду.
Юный воевода мчался впереди, с легким прищуром осматривая открывающееся впереди поле. Ровную и широкую равнину, с трех сторон омываемую водой, на которой уже началась лихорадочная суета. Проспавшие разведку дозоры галичан появление огромной армии все-таки не упустили, тревогу подняли. И потому пришельцы из-за Волги уже успели отвести к лагерю и оседлать коней, а теперь поднимались в седла на самом краю истоптанного до черноты походного лагеря, между костров и палаток. Выйти в поле они просто не успевали и строились в несколько рядов прямо возле крайних навесов, среди перепуганных суетящихся обозников – стремя к стремени, броня к броне, в островерхих шлемах с безжизненными личинами, из прорезей которых смотрели спокойные глаза, а одетые в кожаные перчатки руки удерживали нацеленные в зенит рогатины с длинными и широкими, отполированными до зеркального блеска наконечниками.
