– Григорович, позволь представить тебе нашу главную достопримечательность, – с усмешкой выдавил декан, легко перекрывая голосом свист и завывания ветра. – Марсия Браун. Женщина, чей мерзкий и неуправляемый характер стены Академии будут помнить еще очень и очень долго.
Вот только главы агентства безопасности мне и не хватало для полного счастья. Появление еще одного соглядатая обрушило настроение на уже недосягаемую глубину. Еще чуть-чуть, и придется звать шахтеров, чтобы откапывали его из-под завалов тоски.
А потом все стало совсем уж хреново.
Стоило на секунду отвернуться от семерки магов-неудачников, как стихия накинулась на сеть, натянутую над головами, сорвала ту ко всем чертям и закружила трофей где-то высоко-высоко в сером мареве надвигающегося шторма.
– А-А-А!!! – хором заголосили студенты, теряя контакт с поверхностью крыши.
Чертыхнувшись, я оттолкнулась и взлетела.
– Госпожа Бра-а-ау-у-ун!!! – голосил цепляющийся за шпиль ближайшей башни Ян.
Но я пронеслась мимо страждущего моего внимания имперца и устремилась в серое марево небес, где молотили руками по воздуху и беспомощно барахтались двое парней.
– С моих практикумов еще никто не сбегал! – заявила перепуганным студентам, хватая обоих за шиворот и возвращая на тренировочную крышу.
Суровая малышка Кира и Донни, чья серая шапочка улетела в неизвестном направлении, явив миру копну рыжих кудрей, уже вспомнили о том, что они какие-никакие, но маги воздуха, и спустились вниз. Остальные продолжали судорожно цепляться за близстоящие башенки, развеваясь на ветру, аки причудливые флаги.
Рыча и ругая профессора Янгвара, подсунувшего мне это безобразие вместо адекватных учеников, я спустила на крышу остальных, пересчитала присутствующих (на всякий случай, лишним такое не бывает) и искренне расстроилась при виде Григоровича и Кьяри.
Упомянутые вели себя так, словно судьба и безопасность моей группы их не заботила, и, за неимением других способов, соревновались в остроумии.
– Не забывайся, Григорович. В каждом цирке свой инспектор. В нашем – это я.
– Иди-ка, Кьяри, ты в то место, где находятся трусы.
Я шумно выдохнула и неодобрительно покачала головой.
Мальчишки. Великовозрастные мальчишки.
Что поделать, некоторые вещи так же неистребимы, как тараканы, комары и предрассудки. Надо просто почаще себе об этом напоминать.
А ветер тем временем крепчал.
Я оценивающе глянула на серые низкие облака, прикинула вектор, скорость и возможный масштаб трагедии, вздохнула и полетела бить морду ветру. Со стороны мой крылатый силуэт, скорее всего, рождал прямую ассоциацию с небезызвестным героем. Да-да, тем самым спятившим стариком Гектором, что по сюжету детской сказки веслом прогонял шторм обратно в море.
– Кыш! – кричала я, за неимением весла размахивая руками. – Я кому сказала? А ну проваливай.
Но, видимо, коммуникация с сильными мира сего – не мой конек, потому что эта прозрачная сволочь загудела еще сильнее и кинулась в атаку. Скосила глаза в сторону – ну и где там мой чешуйчатый защитник? Дракон продолжал препираться с Григоровичем и плевать хотел на то, что подзащитную сейчас размажут тонким слоем паштета по местной архитектуре!
Откашлялась, вошла в роль и крикнула перепуганной пташкой. Ноль эмоций! Эх, мужики… Вечно за вас все приходится делать.
Раскинув черные крылья с алым кантиком, я сосредоточилась и открылась стихии. Только дурак полагается на кулаки и машет веслом. Воздушная стихия, как и любая другая стихия нашего мира, всегда отвечала ударом на удар. Никто из магов никогда не смог побороть стихию, зато мог стать ее частью и… попросить.
Своим, или тем, кого считаешь таковыми, сложно отказывать.
Секунду шторм вглядывался в меня, кружил волосы, трепал одежду и гудел в перьях, а потом ласково коснулся и принял правила игры.
Я еще приходила в себя, когда тишину взорвали радостные крики и аплодисменты учеников. Эрг Гай Кьяри остался холодно-бесстрастным, а вот его спутник не стал скрывать своего удивления.
– Я впечатлен, госпожа Браун. Правда. Такого мастерства, такого точного расчета я не ожидал. Как вы все удачно сдела…
С едва уловимым свистом прямо на голову Олафа с неба упала огромная рыбина. Парень покачнулся, потерял равновесие и рухнул на пятую точку.
– Гляньте-ка! – радостно воскликнул он. – Еще живая!
Воздушник-недоучка сграбастал улов, за что и схлопотал смачную пощечину хвостом от рухнувшей с небес недотроги. Свист – и на крышу приземлилось еще несколько рыбин. Смачный шлепок – и на широком плече Кьяри распластался осьминог.
Декан смерил «эполет» взглядом, но обрушить на меня всю силу своего сарказма не успел – на стоящего рядом главу агентства безопасности спикировала велосипедная покрышка.
Да уж, первое впечатление обо мне будет сильным.
– Беру свои слова обратно, – выдал Григорович, стягивая и отбрасывая покрышку, поднял голову и ткнул пальцем в небо, привлекая наше внимание. Стремительно рассекая воздух, к нам мчалось нечто, похожее на огромный, заросший мхом якорь.
– Бежим?
Дважды никого уговаривать не пришлось.
Я трусила последней, изображая «оконфузившегося педагога», и старалась не выдать обуревавшего веселья.
Интересно, хоть кто-то из приставленных ко мне мужчин догадался, какой козырь госпожа гарпия сегодня заполучила?
Глава вторая
Блуждающий ковчег
– Госпожа Браун, – с видом заговорщика прошептал Галактион Белозерский, присаживаясь рядом, – возьмете полставочки секса?
Я подавилась компотом.
Да так конкретно, что ректору пришлось встать и участливо постучать между крыльев. На секунду в дверях кухни показалось радостное лицо повара, но убедившись, что противная гарпия не собирается укладываться в ящик раньше отмеренного срока, он сплюнул и вернулся к своим обязанностям, то есть порче хороших продуктов.
– А? – с трудом выдавила я, глядя на подозрительно довольное лицо ректора.
– Сексуальное воспитание, говорю, возьмете?
И столько там надежды было, что я сразу поняла – мне хана!
– Я не могу… – поспешила откреститься от незавидной участи и ляпнула первое, что пришло в голову: – Я – девственница. Мне нечего рассказывать про секс.
– Вот и превосходно! – воскликнул ректор с видом «оно и понятно, кто ж на такую позарится». – Будете пропагандировать невинность в массы!
У меня дернулось… лицо! Да-да, не что-то конкретное, а все лицо разом.
И словно было мало наказания в виде «полставочки секса», за столик сели Григорович с драконом, и последний уточнил:
