И все же надежды на лучшее будущее не покидали девиц легкого поведения. Причем далеко не всегда, как выясняется при ближайшем рассмотрении, они оказывались связаны с идеей удачного замужества. Напротив, даже обретя новый для себя социальный статус «достойной дамы», многие проститутки не оставляли привычного ремесла и продолжали зарабатывать им на жизнь
[638]. Таким образом, главным для них оставалось материальное благополучие, и пути его достижения могли оказаться самыми неожиданными и не всегда законными.
* * *
Об одном таком случае, приведшем в результате к судебному расследованию, и пойдет теперь речь. Материалы данного дела сохранились в уже неоднократно упоминавшемся «Уголовном регистре Шатле» — сборнике дел, рассмотренных королевским прево Парижа в 1389–1392 гг. Его автор, секретарь суда Алом Кашмаре, как отмечали все без исключения исследователи
[639], основное внимание уделил тем процессам, которые были посвящены действительно серьезным правонарушениям и за которые полагалась смертная казнь: избиениям и убийствам, воровству, политическим изменам, подделке монеты, преступлениям сексуального характера, колдовству
[640]. Однако некоторые записи выпадали из общей направленности регистра, поскольку касались вроде бы весьма незначительных происшествий.
Именно к этой категории, как кажется на первый взгляд, относилось и дело Колетт Ла Бюкет (Colette La Buquete) 1391 г. Эта молодая женщина, служившая горничной (chamberiere) на одном из парижских постоялых дворов, обвинялась в довольно странном правонарушении — в оскорблении (blasme et diffame) высокопоставленного чиновника
[641]. Потерпевший — Жан Ле Мерсье (t 1397), сеньор де Нувийон и де Фонтене — был доверенным лицом Карла V, а затем и его сына. Он входил в придворную партию «мармузетов» (Marmousets), фактически управлявших Францией в 1388–1392 гг.
[642], и отвечал за королевские финансы. В 1391 г. Ле Мерсье являлся одним из четырех ближайших советников Карла VI, а также состоял в должности главного распорядителя его двора (maître d’hôtel du roi)
[643]. Иными словами, в возникшем судебном споре Колетт Ла Бюкет столкнулась с исключительно могущественным и состоятельным противником. Его высокое общественное положение, казалось бы, могло полностью объяснить, почему данный процесс оказался упомянут в «Регистре Шатле». Однако, более внимательное изучение судебных архивов показывает, что дело заключалось не только в этом.
Случаев преследования за словесные оскорбления королевских чиновников парижские уголовные регистры сохранили крайне мало. Собственно, в 1391 г. еще не существовало никакой законодательной базы, которая определяла бы суть данного проступка и меру наказания за него. Первый ордонанс такого рода был опубликован в 1348 г., но касался он исключительно богохульства, т. е. словесных оскорблений Господа, Девы Марии и святых
[644]. Однако конкретных уголовных дел второй половины XV в. с соответствующим составом преступления в нашем распоряжении находится также очень немного
[645]. Что же касается частных лиц, то здесь первым стало постановление парижского прево от 14 сентября 1395 г., налагавшее запрет на любые негативные высказывания в адрес короля и его приближенных (nosseigneurs de France)
[646]. По-видимому, именно этим указом и следует датировать официальное начало преследования в судебном порядке людей, оскорблявших словом королевских чиновников
[647].
