— За Елену Васильевну, — они подняли рюмки, не чокаясь. — Хорошая была женщина.
Галя выпила с удовольствием, чувствуя, как на душе постепенно становится тепло и спокойно.
— Послезавтра тебе предстоит выдержать сложный день, — начал Слава, — но я буду рядом.
— «Я подумаю об этом завтра», — отозвалась Галя, цитируя свою любимую героиню Скарлетт О’Хару. — Знаешь, мне кажется, если я буду думать об этом ежеминутно, я просто сойду с ума.
— Возможно, ты права, — он отставил рюмку и отколупнул маленькой ложечкой кусочек коричневого торта. Лопатиной была знакома его манера: сейчас он соберет всю глазурь, оставив коржи. — Что, если я тебя еще спрошу о перстне? Ты не будешь сердиться? Просто для меня это так неожиданно… Вот жил с тобой и не знал, что у вас есть кольцо, которое приносит несчастья. Кстати, ты в это веришь?
Галя покачала головой:
— Нет, нисколько. Сначала мне показалось, что мама права, потому что на нашу семью в одночасье обрушилось столько разных бед. Дед, блестящий генерал, которому прочили самые высокие должности, интеллигентная бабушка, создавшая настоящий уют в нашем доме, мои родители, такие молодые, красивые и счастливые…
— Мы с тобой, — тихо вставил Слава.
— Да, кстати, и мы с тобой, — согласилась Галя. — Разве мы думали о том, что так быстро разведемся, когда все так хорошо начиналось?
— И к какому же выводу ты пришла? — поинтересовался бывший муж, осторожно собирая с кусочка торта глазурь. — Все дело в перстне? Поэтому ты его подарила?
— Я уже говорила, мне сначала казалось именно так, — Галя мотнула головой. — Но потом я вспомнила о других семьях. Они, подобно моей, теряли все, хотя никаких драгоценностей у них не было.
Выпалив это, она покраснела. Перстень уютно покоился в ее сумочке. Что с ним делать, девушка подумает потом, позже. И уж, во всяком случае, без таких советчиков, как бывший.
— А я, хоть и не мистик, все же склоняюсь к мысли, что виноват перстень, — пробурчал Слава. — Уж больно все произошло неожиданно. Твоего деда, который слыл образцом честности, вдруг обвиняют в хищениях, и он кончает жизнь самоубийством. Бабушка, всегда любившая тебя и Елену Васильевну больше жизни, перестает интересоваться семьей и тоже губит себя. Отец, души в вас не чаявший, находит другую женщину… — Он замолчал, понимая, что дальше придется говорить о себе, и Галя это почувствовала.
— Ну, договаривай, — усмехнулась она. — А потом я обнаружила тебя в постели с лучшей подругой.
— Я утверждаю, что это была подстава, — мужчина покраснел. — Разве мое одиночество — тому не доказательство?
— Не знаю, — вздохнула Галя. — Но простить и забыть не могу, ты уж извини.
— Да, я понимаю. — Слава поднялся и улыбнулся одними уголками тонких губ. — Ладно, спасибо за чай. Мне пора. Ты ведь не предложишь остаться на ночь?
Девушка ничего не ответила.
— Впрочем, я и не сомневался. — Он медленно пошел в прихожую и стал надевать летние туфли. — Ты не ответила мне, дорогая. Будет ли этот перстень приносить несчастья другим и прекратятся ли твои?
Бывшая жена пожала плечами:
— Я где-то читала, что с уходом драгоценности все мои беды должны кончиться. А у Аркадия Петровича их быть не должно. И вообще давай больше не будем об этом говорить. Я же сказала, что не верю в мистику.
— Давай не будем, — он еще раз улыбнулся на пороге. — Ну, до послезавтра.
— До послезавтра, — шепнула она.
Часть 4
Глава 1
Москва 1977
Анатолий Петрушевский занимался документами по делу Нины Ельцовой. Его лицо было бледным и хмурым. Опытному следователю не верилось, что им удастся быстро отыскать преступника. А если он из так называемой бриллиантовой мафии, о которой все знали и молчали, вскоре дело придется отправить в архив. Да, мотив ясен как день, разумеется, это ограбление. И что с того? Пока у них нет даже ниточки, чтобы зацепить хотя бы кого-нибудь в качестве подозреваемого. Подумав об этом, Анатолий недовольно поморщился. Хотя бы кого не надо. Надо поймать самого настоящего преступника! Но как выйти на его след? Может быть, сегодня его порадуют оперативники и судмедэксперт? Ох, Вадик, Вадик, сколько раз ты направлял расследование в нужное русло! Что, если и сейчас… Он вздрогнул от внезапно раздавшегося стука в дверь и расплылся в улыбке. Этот стук следователь узнал бы из тысячи. Марш болельщиков на его двери выбивал только Вадим, который никогда не отвлекал по пустякам. Значит, что-то нашел…
— Заходи, дорогой, — с грузинским акцентом проговорил Петрушевский.
— Спасибо, дорогой, — в тон ему ответил Козлов, появляясь на пороге. Его красивое смуглое лицо с родинкой над верхней губой выражало озадаченность. Петрушевский понял, что не ошибся. Сейчас эксперт поразит его очередным криминальным открытием.
— Что скажешь, дорогой? — шутливо продолжил он.
— Кое-что скажу, дорогой, — отозвался Вадим и сразу посерьезнел. — Вы вчера этого фрукта Шаповалова допрашивали?
— Ну, разумеется, ты и сам видел, — кивнул Анатолий, и от волнения рука предательски потянулась к носу. — Неужели он?
— Ну, пока так достоверно ответить не могу, — признался Козлов. — Только скажу: врет наш родственничек, говоря, что зашел в квартиру, увидел труп — и бегом звонить нам. Все было не так.
Следователь почувствовал, как вспотели ладони, и потянулся за платком.
— Не так? А как?
— Судя по его отпечаткам пальцев, этот субъект сначала прогулялся по квартире, нисколько не смущаясь убитой, осмотрел ящик с драгоценностями, полазил по сервантам, а уж потом соизволил сообщить в милицию. — Выпалив это, Вадим с надеждой посмотрел на Петрушевского: — Ну, как тебе сей факт?
— Факт отличный, как сказал бы наш Сарчук, — заметил Анатолий. — Однако пока у нас на этого фрукта ничего нет. Ну, скажет он, что от волнения заметался по квартире и уже не помнит точно, к чему прикасался. Я таких подозреваемых видел-перевидел. По-хорошему, в квартирке его сожительницы нужно провести обыск, да только полковник не даст на него разрешения. Для него пальцы нашего подозреваемого не доказательство. К тому же он и раньше бывал у Ельцовой, во всяком случае, на это Шаповалов обязательно обратит наше внимание, а Софья все подтвердит.
— Ну, тут мы можем упереться: отпечаточки свеженькие, — возразил Козлов. — Однако насчет всего остального ты прав. Даже не знаю, что и сказать.
— Ничего не говори, — остановил его Петрушевский. — Думаю, я знаю, что делать. Пусть с ним поработает участковый. Попрошу Сарчука, чтобы звякнул ему — чем черт не шутит, как говорится, а вдруг? Кстати, не исключено, что они с нашим Виктором окажутся приятелями. Иногда мне кажется, Сарчук в Москве всех участковых знает.
