Галя кивнула:
— Ты прав. Я уже задавала себе подобные вопросы. А что с дядей Есей?
Герман вырулил на почти пустое шоссе и помчался к дому.
— У него имелись проблемы с сердцем. И когда преступник прикоснулся к его шее электрошокером, бедняга не выдержал.
— Электрошокером? Но зачем? — Лопатина вдруг поняла, как глупо звучал ее вопрос. — Бедный-бедный Еся! Зря мы над ним посмеивались!
Девушка раскачивалась из стороны в сторону, словно китайский болванчик.
— Пока могу сказать одно: три смерти объединяет твой перстень, но магии тут нет, — Герман притормозил на «лежачем полицейском». — Кто-то всерьез гоняется за ним и устраняет всех, кто встает на пути к намеченной цели. Ему не откажешь в уме, потому что каждое убийство он обставляет как естественную смерть. Если бы не вскрытие и анализы, да еще — заметь! — уникальный патологоанатом, способный увидеть то, что порой скрывается от глаз других, никто не догадался бы, что Татьяна, дядя Еся и Аркадий убиты.
— Но у Аркадия и Татьяны, да и у Еси не было перстня, — покачала головой Лопатина. — Они собирались приобрести его, но не успели.
— Допустим, преступник об этом не знал, — предположил Боростовский. — Впрочем, ты права. Над всей историей предстоит хорошо подумать.
— Есть самый главный вопрос: почему же преступник не начал с меня? — поинтересовалась Галина. — Так разрешились бы многие проблемы, и остальные остались бы живы.
— Возможно, организовать подобным образом твое убийство оказалось делом трудным, — решил врач. — До сих пор ему удавалось оставаться в тени. Правда, одна попытка довести тебя до потери пульса предпринималась, — напомнил он девушке. — Преступник гнался за тобой в маскарадном костюме дьявола. Черт возьми, у него ведь могло получиться! Смерть от испуга! Темным вечером, на пустынной улице, с расшатанными нервами, ты могла не выдержать… И здоровые получают разрыв сердца.
— Да, ты спас мне жизнь, — Галя улыбнулась, но тут же подавила улыбку. — Постой, получается, теперь я осталась его единственной жертвой? Он будет охотиться только за мной?
— Вот поэтому ты взяла больничный и сидишь здесь, — заметил врач. — Я же пока займусь расследованием. Нам с тобой позарез нужно узнать, кто охотится за сокровищем. Облегчает задачу то, что это одно и то же лицо. У тебя нет кандидатуры на роль преступника?
Девушка покачала головой:
— Нет.
— А у меня всего лишь одна, — Герман вытер лоб рукой. — Несостоявшийся жених Татьяны. На него многое указывает. Мы уже задавали вопросы, на которые не находили ответов. Почему этот тип сбежал из аэропорта? Почему он не явился в морг требовать тело любимой? Почему она скрывала его от всех? Без его желания утаить отношения было бы невозможно. Согласись, странно выглядит.
— Но откуда он узнал, что у нее будет такой перстень? — удивилась Галя. — Я могла не дарить его Аркадию, если бы с мамой все было в порядке. Я и сама не узнала бы о его существовании.
— Возможно, его интересовали антикварные вещи, а у Татьяны их было много, — предположил Боростовский. — Мы ведь даже не знаем, что пропало из ее квартиры. То, что твой перстень представляет большую ценность, Татьяна узнала от тебя и рассказала жениху. Он решил во что бы то ни стало завладеть им, ведь за него дадут хорошую сумму.
— Зачем нужно было убивать Аркадия Петровича? — поинтересовалась Галя. — Мистер Икс мог дождаться, пока я принесу ему перстень на блюдечке. Но не дождался. Ничего не понимаю.
Герман подрулил к стоянке возле дома и аккуратно припарковал машину.
— Когда-нибудь мы все поймем, — он попытался ее успокоить. — Нужно только набраться терпения.
Галя сжимала и разжимала пальцы.
— Что же мне делать? — спросила она. — Я не смогу сидеть вечно в твоей квартире. У меня дом, работа наконец!
— Твой больничный не будет вечным, — пообещал Боростовский. — С сегодняшнего дня я буду разыскивать жениха Татьяны и начну с расспросов консьержки. Дай мне, пожалуйста, адрес дома и объясни, как поскорее отыскать эту женщину.
Девушка постаралась подробно все объяснить. Герман что-то нацарапал в блокноте и встал.
— Еще раз заклинаю тебя: не выходи даже в магазин, преступник может оказаться совсем рядом, — напутствовал он. — Я буду постоянно звонить и узнавать, как у тебя дела. Если же тебе позвонят с работы, скажем, ваша вездесущая секретарша, постарайся что-нибудь выведать о Татьяне. Договорились?
— Договорились, — ответила Галя, но в голосе не чувствовалось уверенности. Герман утверждал, что перстень здесь ни при чем, однако девушка по-прежнему считала его виновником своих несчастий. Разве не по его милости она вынуждена стать затворницей? Чувствуя, какие мысли бродят в ее голове, доктор приобнял бедняжку.
— Я сделаю все, чтобы этот кошмар скорее закончился, — пообещал он. — Поверь мне и потерпи. Обещаешь?
Она слабо кивнула и вздрогнула, когда за ним захлопнулась дверь.
Глава 3
На машине добраться до дома, где Аркадий снимал Татьяне квартиру, не составило никакого труда. Высотка стояла возле скверика с видом на море и радовала глаз просторными застекленными лоджиями. Герман вошел в подъезд и столкнулся нос к носу с бдительной старушкой, которая подозрительно глядела на мир в целом и на него в частности сквозь стекла очков в тонкой оправе и сидела так, будто проглотила аршин. Она точь-в-точь соответствовала описанию, которое дала ему Галя. Доктор подумал: если бы в их городе начали снимать фильм, где понадобилась бы консьержка, лучшей кандидатуры не сыскать. Бабулька являлась типичной представительницей своего сообщества: седая, с пучком на затылке и очень благообразная.
— Вы к кому, молодой человек? — строго поинтересовалась она, глядя поверх очков и грозно уставившись на него, будто на провинившегося. Консьержка была как раз из тех леди, в присутствии которых он всегда чувствовал себя законченным идиотом. Одетая с поразительной безвкусицей, характерной для дам, считавших себя из приличного «общества», а на самом деле просто неудачно подражавших богатым соседям, не желающая поддаваться старости, она, спустив очки на кончик длинного носа, пристально смотрела на него голубыми, острыми, как лезвие бритвы, глазами. Если дама в прошлом была учительницей, дети, сраженные таким взглядом, принимались, верно, отчаянно рыдать. Герман замялся:
— Я к Татьяне Лазаревой со второго этажа. Видите ли, как я понимаю, квартира опечатана, но меня послал мой шеф Аркадий Петрович, строго наказав, чтобы я забрал все его письма. Вы наверняка видели моего шефа, он часто бывал здесь.
Ох, как он надеялся, что пожилая леди не заметит лжи! Как надеялся, что она еще не знает о смерти Аркадия! В этот день его надеждам суждено было сбыться.
Старушка кивнула:
— Еще бы! Он ей эту квартирку и присмотрел.
