Итак, ошибки в объяснении, возникающие в этом контексте, бывают двух видов, которые можно ассоциировать с именами Веблена и Бурдьё (см. также II.5). Во-первых, имеется попытка объяснить через интенциональность порождение состояний, которые по сути своей являются побочными продуктами; во-вторых, идея, что для объяснения таких состояний достаточно указать на их полезность, не указав никакого механизма. Иными словами, опять же, можно потерпеть неудачу, либо указав неподходящий механизм, либо не предложив никакого механизма.
Первое из этих двух интеллектуальных заблуждений тесно связано с тем, что я назвал моральным заблуждением в отношении побочных продуктов – неуместной или самоподрывной формой инструментальной рациональности. Это заблуждение, связанное со стремлением к вещам, которые отпрянут, как только к ним протянется рука. Во многих случаях оно приобретает форму попыток получить что-то даром, сформировать характер или стать «личностью» не путем «безжалостного посвящения всех сил одной задаче»
[259], а как-то иначе. В других случаях оно сопровождается потаканием самому себе, в результате чего человек начинает снисходительно относиться к ошибкам или недостаткам в своей работе, зная, что порой они оказываются полезными или плодотворными. В частности, многие наверняка сталкивались с типом ученого, который оправдывает односторонний характер своей работы потребностями науки в плодотворных разногласиях
[260]. А чаще всего это отношение сочетается с формой самомониторинга, чьи пагубные последствия я стремился подчеркнуть.
Иногда говорят, что все хорошее в жизни дается бесплатно: если обобщить, можно сказать, что все хорошее в жизни является побочным продуктом. Как показала недавняя работа Альберта Хиршмана, такое положение дел может объясняться тем, что у побочных продуктов нет «потенциала для разочарования», поскольку мы ими и не очаровывались
[261]. Также можно было бы обосновать их привлекательность в более позитивных категориях, сославшись на ценность, которую мы придаем свободе, спонтанности и неожиданности. А самое главное, побочные продукты связаны с тем, что нам достается в силу того, кто мы есть, в отличие от того, чего мы можем добиться трудом или силой воли.
III
Кислый виноград
Голодная кума Лиса залезла в сад;
В нем винограду кисти рделись.
У кумушки глаза и зубы разгорелись,
А кисти сочные как яхонты горят;
Лишь то беда – висят они высоко:
Отколь и как она к ним ни зайдет,
Хоть видит око,
Да зуб неймет.
Пробившись попусту час целый,
Пошла и говорит с досадою: «Ну, что ж!
На взгляд-то он хорош,
Да зелен – ягодки нет зрелой:
Тотчас оскомину набьешь»
[262].
Лафонтен «Басни»
Бог дает нам смирение, чтобы принять то, что мы не в силах изменить, мужество – изменить то, что можем, и мудрость отличить одно от другого.
Молитва Анонимных Алкоголиков
Этот «слишком кислый виноград» из басни хорошо бы вписывался в буддизм, если бы результат не достигался при помощи иллюзии в отношении объекта, тогда как на самом деле необходимо отказаться от иллюзии в отношении желания.
Kolm 1979:530
III.1. Введение
Моя цель в данной главе – наконец пролить свет на проблему, возникающую, у основания утилитаристской теории. Проблема следующая: почему удовлетворение индивидуальных желаний должно служить критерием справедливости и общественного выбора, если сами эти желания могут формироваться процессом, предвосхищающим этот выбор? И, в частности, почему выбор из допустимых вариантов должен учитывать только индивидуальные предпочтения, если люди склонны приспосабливать свои стремления к своим возможностям? С точки зрения утилитариста не будет никакой потери благосостояния, если лисица будет отлучена от потребления винограда, раз она все равно считает его кислым. Но, естественно, она считает его кислым из-за убежденности в том, что она все равно будет отлучена от его потребления, а в этом случае трудно оправдывать размещение блага, ссылаясь на предпочтения.
Я буду называть феномен кислого винограда адаптивным формированием предпочтений или адаптивным изменением предпочтений, в зависимости от обстоятельств. Предпочтения, сформированные этим процессом, я буду называть адаптивными предпочтениями
[263]. Я попытаюсь прояснить понятие адаптивных предпочтений: сначала противопоставив их некоторым другим понятиям, которые с ними тесно связаны и с которыми их легко можно спутать (III.2), а затем дав им интерпретацию в свете длительной полемики о смысле свободы (III.3). На фоне этого анализа я далее буду рассматривать содержательные и методологические следствия формирования адаптивных предпочтений для утилитаризма, этики и справедливости (III.4). Идея кислого винограда представляется мне одинаково важной как для понимания индивидуального поведения, так и для оценки моделей социальной справедливости. Поэтому концептуальный анализ в III.2 и III.3 задуман так, чтобы он был интересен сам по себе, а не только как подготовка к этическим вопросам, рассматриваемым в III.4.
Кислый виноград может рассматриваться в качестве способа ослабления когнитивного диссонанса. Поэтому в последующем изложении будет ощутимо влияние Леона Фестингера, прямое и косвенное, через работы Поля Вена, который многим обязан Фестингеру, хотя во многих важных отношениях идет дальше него
[264]. В частности, Вен вводит важную идею «сверхадаптации» к возможному, которая опять-таки связана с его общим понятием о том, что в ходе совершения выбора людям свойственно перебарщивать и без необходимости ударяться в крайности. Однако в творчестве Фестингера адаптивные предпочтения, хотя они и важны, не являются единственной или главной темой. Кислый виноград – один из нескольких механизмов ослабления когнитивного диссонанса. Более того, я полагаю, что это понятие так и не стало предметом систематического обсуждения, главным образом из-за того, что не было проведено ключевое различие между адаптацией предпочтений к возможностям, вызванной каузально, и той же адаптацией, выработанной намеренно. Amorfati (любовь к судьбе), «добродетельность по необходимости» можно истолковать и так, и так, но не получится сказать ничего интересного, не пояснив, какая из разновидностей имеется в виду
[265].
