Ученик Фрейда Шандор Ференци (1873–1933) откровенно рассказывал пациентам о своих проблемах, и они его лечили в прямом смысле слова: утешали, анализировали, обнимали и гладили по голове. Ференци называл это «взаимным анализом». Нечто подобное в дальнейшем описывал в своих популярных романах психоаналитик Ирвин Ялом (р. 1931), хороший писатель и неважный специалист, мечтавший о всеобщей целительной любви пациентов к нему. Но вернемся к Ференци. Он вступал с пациентками в любовные связи, а когда Фрейд в своей сдержанной и интеллигентной манере сделал ему замечание — то есть усомнился в эффективности такого подхода как метода лечения и предостерег от него, — Ференци обиженно ответил: «Мне нужна их любовь, я так одинок!»
Заводить романы с пациентками для психотерапевта и психоаналитика было и остается табу — верхом непорядочности и абсолютным нарушением профессиональной этики. Пациенты перед аналитиком открыты, беззащитны, они стараются понравиться ему, чтобы он не сердился, соблазняют его, рассчитывают умилостивить, уязвить или спровоцировать, видят в нем то строгого недоступного папу, то идеального возлюбленного, то мамочку, то злобное чудовище — кого угодно, но только не реального человека. Ищут его любви и поддержки, стараются воображаемого героя пленить. Ответить на чувства пациентки — все равно что переспать с пятилетним ребенком, даже если эта пациентка ведет себя как опытная бандерша. Сближение с ней — нечто сродни инцесту. Роман ломает не только процесс исцеления, но и жизнь влюбленной во врача женщины. Да и ему несладко: ведь любят-то не его, а воображаемый образ. И обычно от него уходят, как только добиваются своей цели: получают образование, внимание и секс. Или бросают его в гневе и разочаровании, так как убеждаются, что он не такой, каким его придумали…
Психоаналитик Шандор Ференци отличался невероятной чувствительностью, сентиментальностью, жаждал всеобщей любви, страшно переживал осуждение со стороны Фрейда и тревожился из-за всего, что происходит в мире. А в мире поднимал голову фашизм. Для Ференци огромным стрессом оказались два события: когда Фрейд отказался пожать ему руку во время их последней встречи (в 1932 году) и когда Гитлер пришел к власти в Германии. Ференци почувствовал отвержение со стороны любимого учителя и увидел, как ненависть разрушает привычный для него мир старой благородной Европы. Он заболел от переживаний пернициозной анемией и умер.
Другой ученик Фрейда, Карл Густав Юнг, женатый на дочери богатого фабриканта, через несколько лет практики в психиатрической лечебнице влюбился в свою пациентку Сабину Шпильрейн и ввязался с ней в долгие мучительные отношения. Она его соблазнила, заставив заниматься садомазохистским сексом. Отыграла на нем собственные детские комплексы, свой конфликт со строгим и нелюбящим отцом, страх наказания и наслаждение им и своей беспомощностью. Выросла как личность, выучилась на психоаналитика, безжалостно разобрала по косточкам свой роман с Юнгом в научном труде, вынесла свои любовные отношения с доктором на суд коллег и гордо ушла от него, облив напоследок презрением. Она так и не простила ему эгоистическое желание сохранить для себя «двух зайцев» сразу — и ее, и жену. Юнг, расстроенный, разочарованный, обиженный, отошел от психоанализа и создал «аналитическую психологию». В его психологии не было места фрейдовским либидо, эдипову комплексу и «отцеубийству» (подсознательному желанию смерти отца, свойственному мужчинам, с целью освободиться от опеки и почувствовать себя взрослым). Он считал и то, и другое, и третье ничем не подтвержденными «фантазиями Фрейда». Но только потому, что не сумел с ними справиться. Его судьба безжалостно подтвердила все то, что он отказывался признавать в теории и категорически отрицал в себе. Доктор Юнг отыграл в жизни эдипов комплекс и в качестве символического отца дважды вступал в связь со своей пациенткой — «дочерью»: после Сабины он влюбился в Антонию Вольф, тоже лечившуюся у него, и даже жил в одних апартаментах с ней и женой. Совершил он и символическое отцеубийство. В 1933 году Юнг, швейцарец, занял высокий официальный пост в Институте психиатрии нацистской Германии, от которого отказался немец профессор Кречмер. Профессору было стыдно возглавлять психиатрическое учреждение в стране, где осудили и запретили психоанализ и уничтожали евреев. А для Юнга это было нормально. Поскольку Фрейд был основателем психоанализа, наставником Юнга и евреем, Юнг осуществил через свое назначение символическое убийство отца. И его до сих пор осуждают за сотрудничество с фашистским режимом. Если бы Юнг придерживался строгих рамок в отношениях с пациентами, не шел на поводу у страстей, то все равно стал бы создателем нового течения в психологии, однако судьба его сложилась бы куда благороднее и благоприятнее для него самого.
В первые послевоенные годы в Соединенных Штатах Америки среди части психоаналитиков бытовало мнение, что они должны жить чуть ли не в закрытом городке, за забором. И чтобы никто из пациентов не знал, какой он, этот психоаналитик, на самом деле. При таком условии пациент мог бы чувствовать себя в процессе лечения совершенно свободно и говорить все, что думает и чувствует. Но очень известный американский психоаналитик Ральф Гринсон (1911–1979) в своей книге «Техника и практика психоанализа»
[2] написал кратко и ясно: «Это невозможно». Все свои взгляды и чувства не скроешь: врач не автомат, тем он и ценен. Интересно, что у американских психоаналитиков принято ставить на стол или вешать на стену фотографию жены и детей, как бы намекая: «Здесь я ваш, а вне офиса — нет».
Тем более невозможно «все спрятать» сейчас, в эпоху интернета и социальных сетей. Даже если у психоаналитика нет своего профиля в «Фейсбуке», о нем непременно кто-нибудь что-нибудь напишет. Но это, конечно, не значит, что психоаналитик должен навязывать себя пациенту, рассказывать ему, куда и зачем он уезжает, как живет с женой или мужем, чем занимаются дети. Это переводит отношения из рабочих в личные, совершенно не нужные ни врачу, ни пациенту. Да и пациенты вовсе не сдвинуты на намерении все разузнать о докторе. Они обычно не проявляют к его частной жизни особого интереса, так как хотят сохранить доктора «для себя», а не делить его с кем-то в жизни вне кабинета.
«Я заставлю тебя стать таким, как я хочу!»
Фрейд открыл явление контрпереноса — так называются спровоцированные пациентом чувства аналитика к пациенту, источником которых являются неосознанные проблемы самого аналитика. В 1905 году, работая с Дорой (Идой Бауэр), Фрейд обнаружил, что его поведение и слова, причиной которых были его собственные переживания, привели к тому, что Дора прекратила лечение. И на долгое время контрперенос стал анафемой для психоаналитиков. Дело дошло до того, что в некоторых психоаналитических институтах считалось: если аналитик испытывает хоть какие-то чувства во время работы с пациентом, то он недостаточно здоров и должен вновь пройти анализ. Естественно, чувства у аналитиков были, но о них старались не упоминать. Уже известная вам Мелани Кляйн вполне обоснованно считала, что пациент «вкладывает» свои чувства в аналитика и «заставляет» его их испытывать. Предположим, он воспринимает психоаналитика как злую мачеху и начинает вести себя с ним так, чтобы тот стал на него злиться и действительно превратился в «злую мачеху». И в то же время Мелани проводила четкую границу между чувствами аналитика и чувствами пациента. Когда один из ее учеников сказал: «Пациент заставляет меня испытывать гнев», — Мелани Кляйн парировала: «Это вы злитесь на него». Вас провоцируют. Но вам надо осознавать, что раздражение или гнев на пациента — это ваша реакция, вызванная какими-то его чертами, точно так же, как ваш восторг или жалость к нему. И вы должны разобраться, что в нем есть такое, из-за чего вы отреагировали определенным образом, и как помочь пациенту с этим новым знанием о нем. И ваши чувства превращаются в инструмент анализа. Паула Хейманн (1899–1982), британский психоаналитик, в 1949 году на Всемирном психоаналитическом конгрессе в Цюрихе реабилитировала чувства психоаналитика. Она показала, что чувства необходимы для понимания пациентов, и считала допустимым и правильным сообщать пациенту, какие эмоции она переживает, когда слушает его рассказ. Идея, что чувства аналитика, подчиненные его разуму, могут и должны быть использованы для понимания пациента, в дальнейшем разрабатывалась классиком современного британского психоанализа Бетти Джозеф (1917–2013).
