Она с трудом узнала его голос. Это был крик ужаса, страха и мучительной боли, и он буквально разрывал душу на части. Сердце Мадлен едва не выскочило из груди, когда она увидела, как он вдруг закрыл лицо руками, словно пытаясь защититься.
– Тихо-тихо-тихо, все хорошо! Бандит, все в порядке, – спокойно прошептала она. Ей действительно хотелось, чтобы он рассказал о взрыве, о том времени, когда служил в морской пехоте, но она знала, что пока еще не время. Но однажды оно придет, и она спросит его, разузнает о том кошмаре, который постоянно мучит его. А сейчас она могла только обнять его и прижать к себе.
5 ноября 1942
Сегодня я напишу Эдди. Я все ждала и ждала письма от него, в котором он хоть как-то намекнет, когда вернется домой, но оно так и не пришло. И я поняла, что должна снова написать ему и рассказать о ребенке. Мне бы, конечно, хотелось рассказать об этом при встрече, но сейчас мне кажется, что у меня нет выбора. Я очень хочу, чтобы он знал, что скоро станет отцом и что, когда он вернется домой, у нас будет свадьба. Не такая роскошная, как хотел бы для меня отец, но мне все равно, лишь бы мы с Эдди поженились.
В конце концов, теперь отец не сможет отказать нам, верно?
Я надеюсь, что, как только Эдди узнает о том, что скоро станет отцом, он найдет способ вернуться домой.
Мне так одиноко! Мэри слишком занята Бенджамином, чтобы замечать меня. Она все делает по-своему, и я думаю, что она совершенно не обратила внимания на перемену в моем настроении. Она отдалилась от меня, стала теперь спать в своей комнате. Боюсь, что после наступления темноты она встречается с Бенджамином. А когда она не с Бенджамином, то проводит много времени на кухне. Меня не удивило бы, если бы оказалось, что она готовит еду ему и его семье. В конце концов, у нас по-прежнему довольно много продуктов, есть собственные овощи и дичь. Фактически нормирование продуктов не очень отразилось на нас – кроме, пожалуй, хлеба, в котором теперь так мало дрожжей, что он совсем не поднимается в печи.
Джимми вернулся в школу, и это принесло мне большое облегчение. Он слишком наблюдателен и сразу заметил бы, что я округлилась и отказываюсь возиться с ним и играть в грубые игры. Джимми будет в школе до конца семестра и приедет домой только на Рождество, и я надеюсь, что до этого времени придумаю, что делать.
Глава 35
Лиам стоял посередине спальни, которая находилась внизу лестницы. Он говорил Мадлен, что эта комната, которая всегда была заперта на ключ, принадлежала его родителям. Она никогда сюда не заходила. Многие годы эта спальня хранила его секреты.
Все стены здесь были обшиты грубыми потрескавшимися древесностружечными плитами, покрытыми выцветшей бледно-зеленой краской и девятью пробковыми листами в деревянных рамках. К семи из них Лиам приколол рисунки, фотографии, личные вещи и предметы одежды. На всех листах сверху было написано имя, и в каждый были воткнуты булавки, с которых свисали фотографии или различные безделушки.
Он закрасил черным маркером глаза людей на снимках, поэтому разобрать, кто на них изображен, было трудно.
Лиам принялся кружить в центре комнаты и хохотать, наслаждаясь своей работой и идеальными убийствами, которые он смог совершить. Его сестра стала первой, за ней последовала мать, а потом – отец. Вскоре его смех перешел в истерический визг.
– Подумать только, Мэдди поверила, что ты вернулась в свою Ирландию! – выкрикнул он, тыча пальцем в пробковый лист с фотографией матери. – Мне тогда все поверили!
Потом он повернулся и посмотрел на лист, который висел в стороне от других.
– Ты должен был умереть. Она слишком тебя любила, когда я больше всего на свете хотел, чтобы она любила меня.
На фото был мужчина, запертый в машине, которая попала в аварию. Его голова запрокинулась назад, рот открылся, из носа шла кровь. Автомобиль со всех сторон окружали темнота и вода, которая вливалась в окна.
Лиам засмеялся.
– От тебя было слишком легко избавиться, правда, Майкл? – Он подошел к окну, выходящему на задний двор. – Естественно, она скучала по тебе, оплакивала тебя. Но я всегда был рядом с ней. Именно я утешил ее спустя некоторое время после твоей смерти.
Он вспомнил ночь, когда ждал машину Майкла, вспомнил, как истерически смеялся, когда она набирала скорость на повороте. Он был уверен, что Майкл резко нажмет на тормоза и свернет в сторону, чтобы не наткнуться на поваленное дерево на дороге. Он пришел в восторг от своей изобретательности, когда на повороте Майкл потерял контроль над своим автомобилем, который съехал точно в то место, куда Лиам и предполагал. А потом машина упала с моста в воду. Его лист был единственным, где в центре висела только одна фотография. Здесь не было ни других снимков, ни предметов одежды, ни личных вещей.
– Теперь ты понимаешь, что ей не следовало тебя любить? Я был вынужден от тебя избавиться так же, как и от ее матери, которая мешала мне после твоей смерти. Было так легко накормить ее орехами, разрядить инъектор «Эпипен» и уйти. Да, все прошло замечательно, ведь она была такой доверчивой.
Справа висели два листа. На одном из них была Бриджет, агент Мэдди.
– Ты была чересчур назойливой и давала слишком много советов. Я хотел, чтобы у нас был совместный счет, ведь мне так нужны были деньги Мэдди. Однако ты посоветовала ей держать свои деньги при себе и сохранять собственную независимость. Ты допустила ошибку, непоправимую ошибку!
Лиам перешел к следующему листу, сел на пол, схватился за голову и стал раскачиваться взад-вперед, устремив взгляд на лист Анджелины, рассматривая по очереди каждую фотографию. На большинстве из них она была на работе, на некоторых они были изображены вместе, смеющиеся и рассказывающие друг другу шутки. Он вспомнил, как много усилий ему пришлось приложить, чтобы подружиться с ней и удержаться на работе. На одном снимке глаза Анджелины все еще были видны, и, схватив с подоконника черный маркер, он в ярости стал закрашивать их, словно боясь ее взгляда.
– Тебе не следовало меня увольнять, правда? – наконец продолжил он. – У тебя была возможность относиться ко мне хорошо, но ты ею не воспользовалась. Ты предпочла других, а не меня. Ты поступила несправедливо. Я много и добросовестно работал, но ты не смогла простить меня, ведь так? – Он отступил от листа и подумал о том дне, когда Мадлен застала их вместе. Анджелина пришла в негодование и, уходя, с ненавистью смотрела на него. – Держу пари, что сейчас ты бы пожалела, что не осталась, правда? – Произнеся эти слова, он запнулся, его голос дрогнул, а затем стал нежным и ласковым, когда он швырнул на пол маркер. – Да, ты не можешь сейчас за мной наблюдать, разве не так? Поэтому и тогда твои глаза были завязаны, чтобы ты не могла наблюдать за мной. Но не в тот момент, когда я убивал тебя. Это было бы неправильно.
Ему нравилось выслеживать свои жертвы, отлавливать и мучить их, издеваться над ними. Лиам годами планировал свои идеальные убийства. Однако он не мог выносить их взгляд, и ему трудно было вспоминать, как их глаза смотрели на него, прежде чем закрыться навсегда.
