Юрий увлекался баскетболом, а еще больше рыбалкой, но Лизу это, похоже, не радовало. Хотя всегда была свежая рыба, а главное — муж не бабник, не наркоман, не алкоголик, о чем я ей иногда напоминал. И сейчас напомнил:
— Лиза, поверь, тебе грех на мужа жаловаться. Мне такие примеры известны, что куда там фильмам-триллерам! Живи и радуйся.
Про то, что она сейчас могла бы жить и радоваться где-нибудь в США, не сказал, хотя язык чесался.
Жара уже спала, я позвал Вячеслава:
— Друг! Пойдем погуляем? — Мальчик радостно согласился. Лиза одела его в джинсовые шорты, сандалии, рубашку-поло. Мы вышли за ворота и отправились через лежащий перед домом луг в дубовую рощу. Внук мужественно тянул за собой на белой веревке красную пожарную машину, не поддавшись на уговоры оставить ее дома. Левую руку он дал мне, и я чувствовал мягкую кожу пухлой ладошки, однако хватка у него была крепкая.
Лиза с кем-то зависла на телефоне, с нами не пошла, а меня это не огорчило.
Мы шли по тропинке, машина тарахтела за нами, цеплялась за кустики и бугорки, Вячеслава это ничуть не смущало, он ее высвобождал и продолжал тянуть. Пели птицы, но, к стыду своему, я не мог определить, где чьи голоса. Нечему было научить внука, а вот мои предки хуторяне наверняка знали всех птиц, и дед Лука знает. А я что? Могу узнать кукушку, соловья, ворону, да еще крик чайки — и то когда вижу ее.
Тут мне повезло, впереди по тропинке мелькнула серая птичка.
— Смотри, смотри, — закричал я, приподняв малого на руках, — это серая трясогузка побежала! Есть еще желтые такие! — Я так обрадовался, словно увидел северное сияние. Это была птица из моего детства, мне дедушка на даче показывал трясогузок.
Тропинка вела нас через луг, обсаженный одичавшими грушами. Видно было, что посажены они по науке, с выдержанными промежутками, но плоды очень маленькие и листья тоже. Не то что у деда Луки.
Вячеслав потащил меня за дубовую рощицу — к озеру, он любил наблюдать за водой, кидать туда камни, ловить лягушек. Мы посидели на рыбацком мостике, поколотили по воде палкой, пошвыряли щебень в воду. У меня получалось кинуть камешек так, чтоб он раза три подпрыгнул на водной глади, и внука это восхищало. Он заливался смехом и так восторженно кричал: «Деда, научи меня так кидать!», так гордился мной, так наслаждался этими минутами, что мне вдруг стало… стыдно. Черт возьми, как мы живем, зачем мы живем? В погоне за деньгами! И опять — зачем нам столько денег? Модная одежда, крутые тачки, раскрученные рестораны, длинноногие мисски — одинаковы с лица, как та дорадо, которую они заказывают. На что мы просираем жизнь? Дает ли эта гонка нам счастье? Да, я испытываю удовлетворение, покупая новый джип, но это именно что удовлетворение, а счастлив я сейчас, увидев бегущую по тропинке трясогузку.
Я вдруг понял, что счастье и удовлетворение — совсем разные состояния, и что всю свою жизнь я гонюсь за тем, чтобы накормить какой-то исполинский желудок, который как грозовая туча навис над моей жизнью, и я набиваю это брюхо едой, бросаю в него дорогие автомобили, шикарные курорты, телок в джакузи, квартиры, дачи, престижные тусовки… А желудку все мало, чуть зазеваешься — он урчит от голода, требуя новой еды, нависает надо мной, грозя когда-нибудь лопнуть и завалить меня непереваренными остатками роскошной жизни…
Удовлетворение — это сытость, понял я. А счастье никак с этим огромным желудком не связано. Счастье — это там, где сердце и чуть пониже, в районе солнечного сплетения. Счастье — это радость. И вот я с пятилетним внуком абсолютно счастлив. Ему нужно только мое внимание, наши совместные игры, и он это тоже запомнит, как я запомнил рассказ дедушки о трясогузке, и, может, расскажет своим внукам. И его тоже накроет прозрение: на что мы просираем свою жизнь? Очень надеюсь, этот момент случится раньше, чем у меня, и у Вячеслава будет больше времени, чтобы сделать свою жизнь счастливой.
А у тебя, Марк? Есть ли это время у тебя? И готов ли ты быть счастливым? А главное — как? Как быть счастливым?
Вячеслав воскликнул:
— Дед, смотри, какая красивая звезда!
Мальчик показывал не в небо, а на гладкую поверхность воды. Уже начало смеркаться, появились луна и эта яркая одинокая звездочка.
— Давай пойдем за ней, Марк!
Взявшись снова за руки, мы отправились через кусты в обход озера, направляясь к незастроенному соседскому участку. Вячеслав был увлечен преследованием звезды и позволил мне нести пожарную машину. Мы пробирались через высокую траву и кусты, вспугивали неизвестных птиц, листья и ветки задевали руки и лицо.
— Слава, ты же в шортах, комары закусают, крапива попадется, — но внук меня не слышал, он увлеченно следовал за путеводной звездой.
«Мы шли по тропинке, машина тарахтела за нами…»
Наконец стемнело, Вячеслав остановился и честно признался:
— Дед, что-то совсем темно, у тебя есть фонарик?
— Есть вот в телефоне, сейчас включу. — Телефон еще держал заряд, и это нам помогло правильно выбрать обратный путь.
Идти в темноте было слегка страшно, хоть и знакомая территория, и ушли мы недалеко. Но жутковато было только мне: внук не вешал нос и смело шагал, подбадривая меня своей непосредственностью.
У наших ворот стояла Лиза:
— Где же вы подевались?
— Мы искали звезду! — гордо ответил Вячеслав.
Тут только я увидел комариные укусы на его ножках и своих руках.
— Лиза, давай смажем укусы, — виновато сказал я. — Мы загулялись сегодня и комаров покормили.
Дочка махнула рукой:
— Сейчас принесу аптечку, комаров тут хватает, ничего страшного. Пойдемте пить чай.
Внук после прогулки проголодался и с аппетитом ужинал, Лиза смеялась, когда я рассказывал про то, как священник не хотел идти к деду Луке, мятный чай был очень вкусным, и напряжение этого дня словно смывалось вечерним воздухом и стекало куда-то прочь в невидимую воронку.
Когда я собрался уезжать, Вячеслав подошел, обнял мою ногу, притянул к себе. Я наклонился, внук чмокнул меня в щеку и шепнул: «Марк, я тебя люблю!»
За всю свою жизнь я не слышал искренней признания.
Глава шестая
Утро выдалось умиротворенное. Вчерашняя прогулка с внуком, казалось, изменила мои внутренние настройки: я отлично выспался, чувствовал себя бодрым, даже кофе не хотелось — редкий случай! Организм не требовал, чтоб его подстегнули, сам вошел в тонус, поэтому я медленно смаковал чай с шиповником, не спеша одевался, обдумывая, как и дальше избежать нервотрепки и сделать сегодняшний день приятно-конструктивным. В банк отправился, чуть ли не насвистывая прилипчивую песенку Сердючки: «Ха-ра-шо, все будет харашо!»
