Его рот сдвинулся, поймал мою верхнюю губу, потом нижнюю, раскрывая их. Каждый раз, когда я думала, что поцелуй остановится, он продолжался, становился глубже. В горле пощипывало, как если бы я съела что-то сладкое. Я чувствовала шелковистые удары его языка… мягкий вкус… другой…Я слабела перед ним, растворяясь в ощущениях.
Его нежность обезоружила меня до такой степени, что я почти забыла о страхе, который узлом скрутил мой живот. Я стояла, вдыхая его, чувствуя его… но он окружал меня везде, мог осилить так легко, если бы захотел. И я не смогла сдержать чувство незащищённости, каким бы нежным он ни был. Увернувшись от его рта, я со всхлипом оборвала поцелуй.
Губы Харди скользнули по моей макушке, и он медленно отпустил меня. Он посмотрел на меня, с голубым жаром в глазах.
«А сейчас показывай квартиру», выдохнул он.
Чисто случайно – в голове у меня ещё не прояснилось – мне удалось набрать нужную комбинацию цифр и открыть дверь.
Пока я не была уверена, что смогу идти, не пошатываясь, я позволила Харди изучать квартиру самостоятельно. Он бродил по кондоминиуму с тремя спальнями, проверяя отделку, приборы, виды из каждой комнаты. В главной гостиной вместо стен были огромные окна, открывающие потрясающий вид на Хьюстон - бескрайний город, растянувшийся снаружи; вперемежку офисы и ленты аллей, огромные дома и жалкие лачуги, нищета и богатство легко уживались здесь.
Глядя на силуэт Харди, такой высокий и худой, напротив этих окон, я подумала, что квартира очень подходит ему. Он хотел показать людям, что пришёл. И нельзя было осуждать его за это. В Хьюстоне, если ты хочешь место за столом, ты должен иметь одежду, машины, фешенебельную квартиру, особняк. Высокую жену-блондинку.
Желая как-то нарушить молчание, я, наконец, обрела голос. «Либерти сказала, ты работал на буровой установке». Я опёрлась на кухонную стойку, чтобы видеть его. «Что ты делал?»
Он посмотрел на меня поверх своего плеча. «Сварщиком работал…»
Не удивительно, подумала я, и не осознала, что сказала это вслух, пока он не спросил.
«Не удивительно что?»
«Твои…твои плечи и руки», ответила я смущённо.
«Аа...» Он повернулся, чтобы взглянуть на меня, руки всё ещё в карманах. «Да, они обычно брали парней покрупнее делать бортовую сварку, состав нельзя было сделать в береговых цехах. Мне приходилось носить семидесятифунтовое оборудование для поддержания электроэнергии по всей установке, вверх и вниз по лестницам и трапам… моментом приобретаешь форму».
«Оборудование для электроэнергии это что-то вроде генератора?»
Он кивнул. «Более новые модели имеют ручки по краям, так что два человека могут нести его. Но более старая версия.., - одну из таких мне приходилось таскать повсюду - , её мог нести только один человек. Чёрт, мои мышцы так болели…» Он скрипнул зубами и потёр сзади шею, будто снова почувствовал тот давний дискомфорт. «Посмотрела бы ты на других сварщиков… По сравнению с ними я просто слабак».
«По правде говоря, не могу себе это представить», сказала я.
Он, улыбаясь, подошёл ко мне, наклонился с другой стороны кухонной стойки.
«Тебе нравилась работа сварщика?», спросила я нерешительно. «Я имела ввиду, это было то, чем ты хотел заниматься?»
«Я готов был заниматься чем угодно, лишь бы выбраться из Уэлкома».
«Это городок, где ты рос?»
Он кивнул. «Проиграл в футбол – так что никакого шанса на образованность. И в Уэлкоме, если ты делаешь это не в колледже, твои возможности крайне ограничены. Я знал, как сваривать, благодаря прежней работе. И многого не надо, чтобы получить сертификат. У меня был приятель, который работал на буровой установке, и он сказал, что сварщики зарабатывают по восемьдесят баксов в час».
«Ты думал когда-нибудь, что окажешься…здесь?», спросила я, указав на чистую сверкающую квартиру вокруг нас.
«Нет», сказал Харди тотчас же. «Я никогда не представлял, что…» Но, глядя мне в глаза, он сделал паузу. Казалось, он взвешивает свои последующие слова, задаваясь вопросом, как я отреагирую, если он скажет правду. «Да, знал», наконец сказал он тихим голосом. «Всегда знал, что сделаю это, чего бы мне это не стоило. Жить в трейлерном парке, бегая с кучей босоногих детишек…вот что представляла собой моя жизнь. И, чёрт бы меня побрал, мне не нравилось то, что я видел. Так я всегда знал, что воспользуюсь шансом, как только он мне представится. А если бы он не представился, я бы сделал так, чтобы это случилось».
Я начала понимать, какой же огромной внутренней энергией он обладает, и была удивлена тенью оборонительного стыда, спрятанного глубоко в его тихом признании. «Почему тебе неудобно признавать, что ты амбициозен?»
Он посмотрел на меня долгим взглядом, как будто подобный вопрос ему ещё не разу не задавали. Осторожная пауза, затем он сказал: «Я быстро научился об этом молчать. Иначе родня поднимет тебя на смех».
«Почему?»
«Это похоже на крабов в коробке». Видя, что я не понимаю, он объяснил. «Ты можешь держать их кучку в небольшом контейнере, и не один не убежит. Но стоит одному попытаться выкарабкаться, как другие потащат его вниз».
Мы смотрели прямо друг на друга, наши предплечья на стойке. Мы были так близко, это ощущалось так сильно, как будто испепеляющий поток сжёг преграды между нами. Я отпрянула назад и огляделась, обрывая связь.
«Что ты делала в Далласе?» услышала я его вопрос.
«Я работала в отеле некоторое время. А потом около года сидела дома».
Глаза Харди насмешливо вспыхнули. «Что делала? Была примерной женой?»
Я б скорее умерла, чем позволила бы узнать ему правду, и я сказала. «Да, это было довольно скучно».
«Это потому твой брак закончился? Что ты заскучала?»
«Что-то вроде того». Увидев выражение его лица, Я скорее сказала, чем спросила, «Ты считаешь меня разбалованной, не так ли?»
Он не посчитал нужным отрицать это. «Я думаю, что тебе надо выйти замуж за того, кто сможет лучше выполнять эту работу – развлекать тебя»
«Мне не стоило вообще выходить замуж», сказала я. «Я не создана для брака».
«Ты никогда не знаешь. Ты можешь захотеть снова попробовать однажды». Я затрясла головой. «Больше ни один мужчина не будет обладать этой властью надо мной».
Неприкрытое презрение прозвучало в его голосе. «У тебя вся власть, детка. Ты дочь богатого мужчины».
Конечно. Так оно и выглядит. Никто не знает, что у меня нет вообще никакой власти, даже самой маленькой.
«Тема брака очень скучна», сказала я. «Особенно моего. И попрошу не называть меня деткой». Я вышла из-за стойки, руки скрещены на груди. «Что ты думаешь о квартире?»
«Мне она нравится».
«Уйма места для неженатого парня, не так ли?»
