— Уж не Сергея ли Ивановича Левовского?
— Так точно, — ротмистр посмотрел на статского советника с неподдельным интересом. — Не соизволите ли сказать, где же он сам?
— Разрешите присесть?
— Извольте, но откуда вы можете знать о нашей встрече?
Путилин подозвал официанта и попросил принести рюмку водки и что-нибудь мясное. Несмотря на приверженность к службе, человеческий организм требует постоянной подпитки.
— Извините, но вы не ответили?
— Мы с Сергеем Ивановичем были представлены друг другу в присутственном месте.
— Как вы узнали, что я именно его жду?
Путилин положил записку перед ним, больше играть роль перед офицером не было желания.
— Это писано не вам, — ротмистр потряс бумагою с рассерженным не на шутку видом.
— Илья, извините, не знаю по батюшке?
— Илья Николаевич Торонов.
— Илья Николаевич, когда вы видели в последний раз господина Левовского?
— Чем вызван столь пристальный интерес к нашим персонам?
— Поверьте, не праздным любопытством.
— Извините, но не привык обсуждать личные дела с незнакомым человеком.
— Позвольте представиться, Иван Дмитриевич Путилин, начальник Санкт-Петербургской сыскной полиции.
— И чем это я мог заинтересовать полицейских столицы?
— Ваш друг Сергей Иванович Левовский в ночь на воскресенье был убит.
— Как? — глаза ротмистра округлились, и Путилину показалось, что он готов вскочить со своего стула.
— Илья Николаевич, пожалуйста, на нас уже начали обращать внимание. Будьте сдержаннее.
— Какая сдержанность! Серж, он… я… — наконец ротмистр взял себя в руки. — Позвольте вам не поверить.
— Илья Николаевич, я не привык шутить такими вещами.
— Бедный Серж.
— Когда вы виделись с ним в последний раз?
— Мы расстались с ним около часу ночи в воскресенье, на углу Стремянной и Николаевской. Договорились встретиться в пять-шесть часов пополудни, я заезжал к нему раза три, оставил записку, — по-военному доложил ротмистр.
— О чем вы беседовали в этой ресторации?
— Вы знаете о нашей встрече?
Иван Дмитриевич не удостоил Торонова ответом.
— Да, вы же сыскная… — нотки снисходительности прозвучали в его речах. — Ничего особенного, вспоминали детские годы, мы же с ним воспитывались некоторое время вместе.
— Он говорил о службе?
— Жаловался на рутину, говорил, что погряз в бесчисленных бумагах.
— В его словах не было обеспокоенности или тревоги?
— Не заметил. К тому же мы были пьяны.
— Но, может, какие-либо слова запомнились вам?
Он задумался на несколько секунд.
— Не могу в точности сказать, но он в самом деле после жалоб на службу упомянул о каком-то важном дельце, но так, вскользь.
— Более ничего?
— Увы, — ротмистр пожал плечами.
— Цель вашего визита в столицу?
— Почему… — ротмистр хотел возмутиться, но, успокоившись, добавил: — Давно не был в Петербурге. Притом неожиданная двухнедельная оказия по службе.
— Когда вы возвращаетесь в полк?
— После Нового года.
— Где проживаете?
Ротмистр назвал адрес.
У Путилина сложилось впечатление, что Торонов — случайный свидетель.
— Скажите, вам не показалось, что некто следил за Сергеем?
— Ох уж эти питерские нравы! Нет, рассерженного мужа в оскорбленных чувствах, к сожалению, не видел.
— Зря вы так, господин ротмистр, — Путилин поднялся. — Мы ведем следствие, чтобы найти и наказать убийцу, который покусился на самое дорогое в жизни — саму жизнь, притом вашего приятеля.
— Я…
— Разрешите откланяться, господин Торонов…
ОБРАТНАЯ ДОРОГА ЗАНЯЛА немного времени. Невский проспект не собирался пустеть, по нему фланировали молодые люди в статском одеянии, люди возрастом постарше в форменных шинелях с золотым шитьем под руку бродили с дамами в дорогих шубах.
Путилин не стал подъезжать к подъезду сыскного отделения, а на перекрестке постучал по плечу извозчика.
— Гони на Литейный, — и назвал адрес статского советника Залесского.
Большая Морская была хорошо, как всегда, освещена, на ней слишком много казенных присутственных мест, требующих пристального внимания, ведь из них исходило управление многими сторонами жизни империи.
Как ни странно, но господин директор Департамента железных дорог не увез этим днем семью в Москву, наверное, оставил отъезд на следующее утро.
Он встретил Путилина в гостиной не с таким высокомерным видом, как в день первого визита.
— Иван Дмитриевич, — в голосе звучало неподдельное беспокойство. — Что стряслось? Вы нашли убийцу?
— Николай Васильевич, — начальник сыска пропустил его вопрос мимо, — скажите: вы не встречали или вас не знакомил Сергей Иванович с человеком… — и тут господин Путилин описал незнакомца с рассеченной бровью.
— Да, — ответил он с удивлением. — Встречался как-то.
— И как его имя?
— Извините, — Залесский прилагал усилия, чтобы вспомнить. — К сожалению, не могу припомнить.
— Хорошо, когда вы с ним встретились?
— Две-три недели тому.
— Где? Что ж я должен задавать вам постоянно вопросы?
— Простите, это было в ресторации господина Янжера.
— В «Мухаммед-Диаре»?
— Совершенно верно.
— Сергей Иванович что-либо тогда говорил?
— Не помню.
— Вспоминайте, это очень важно.
— Да-да, если вам сможет помочь… — Николай Васильевич обрадовался воспоминанию. — Тогда речь шла о каком-то имении. Этот господин то ли покупал, то ли продавал, я в точности не помню, но то, что речь шла об имении, могу сказать в точности.
— Вы сможете его опознать?
— Конечно.
Глава четырнадцатая
Тайны квартиры чиновника
В ГОСТИНИЦЕ «ДЕМУТ», расположившейся в двух шагах от Невского проспекта на Мойке, господин с описанными Иваном Ивановичем приметами никогда не останавливался. Это подтвердил не один десяток работающих, начиная с управляющего и заканчивая горничными на этажах. Надворный советник не надеялся на счастливый исход поисков в гостинице, слишком приметное место, чтобы там останавливаться. Сомнительно, чтобы таинственный незнакомец решился оставаться в Петербурге после участия в смертельной проделке. Будет большой удачей выйти на его след.
