Соловьев кивнул в ответ и подал знак агенту следовать за ним.
— Я к вашим услугам, господа, — вновь подошел к приставу и судебному следователю. — На чем, собственно, мы остановились?
— На ваших соображениях, — Петр Николаевич крутил в руке трость с изящной ручкой.
— Хорошо, но должен сразу предупредить, что Николаева никто не грабил.
— Как так? — Судебный следователь аж поперхнулся от неожиданности. — Но он же голый?
— Да, он лишился одежды в другом месте, подойдем к нему. — Путилин направился к убитому и вновь присел на корточки. Петр Николаевич достал из кармана платок и закрыл нос, словно труп пролежал в теплом месте не один день и мог источать неприятный запах. — Посмотрите, — приподнял руку убитого, — видите?
— Ну, рука, — сквозь платок слышался искаженный голос Николаева.
— Не на руку смотрите, а под нее.
— Снег.
— Вот именно, снег, а если бы он был убит здесь и раздет, то…
— Вы хотите сказать, — подхватил его мысль пристав, — что по мере остывания тела убитого образовалась бы ледяная корка.
— Совершенно верно.
— Тогда Сидоров притащен сюда уже убиенным.
— Вы правы и по поводу ограбления, — Иван Дмитриевич указал на кольцо на пальце, — ну кто будет с трудом снимать одежду, но оставит золотую вещь.
— Может, не снималось? — робко предположил Петр Николаевич.
На него кинул сердитый взгляд даже пристав:
— Отрезали бы, не смутившись.
— Какая дикость! — Было видно, что даже нахождение возле давно окоченевшего трупа доставляет большое неудобство судебному следователю.
— Вы предполагаете, что убийцу надо искать в доме, где проживал убитый?
— Уверен в этом.
— На чем основана ваша уверенность? — Голос следователя звучал уже не снисходительно, а с определенным интересом. Видимо, он не потерян для проведения розысков, лоск быстро сойдет при соприкосновении с жизненными коллизиями.
— Тащить голого далеко бы никто не стал, тем более, как я понимаю, здесь не было следов ни конских, ни повозок.
— Да, вы правы.
— А кто обнаружил?
— Кто-то из дома.
— По пустырю часто ходят?
— Нет, вот там, — пристав указал рукой в сторону, — хорошая дорога, а здесь пустырь, даже протоптанной тропинки нет.
— А следы?
— Так видите, здесь ветер постоянно дует.
— Вчера ночью шел небольшой снег, поэтому под телом снег, а так бы на насте не было бы заметно, когда принесли сюда убитого.
Когда подошли к дому, Соловьев отозвал Путилина в сторону.
— Иван Дмитриевич, убитый человеком был работящим, любовницы не имел, но любил приложиться к бутылке, а вот жена его Матрена — та еще. Как муж на работу, в освободившуюся постель дружок ее…
— Убитый знал об этом?
— Говорят, что знал, но любил жену очень и все ей с рук спускал.
— Так, а кто любовник?
— Тот, кто труп обнаружил, Андриан Семкин.
— В головах у них пусто, — Путилин покачал головой, удивляясь человеческой глупости, ибо она неистребима. — Да, вот еще что, узнай, есть ли у вдовы и ее любовника сарай или кладовые, где они дрова и ненужную рухлядь держат, и проверь, не завалялись ли там вещи убитого, обагренные кровью, — потянуло Путилина на высокий «штиль».
Надворный советник только пожал плечами.
Вдова оказалась бойкой бабенкой тридцати лет с большой грудью, которую прикрывала платком, но ни одной слезинки и никакого выражения утраты кормильца на лице.
— И как жилось с Иваном-то?
Она смутилась от присутствия такого числа незнакомых мужчин, но женское кокетство давало себя знать.
— Да как? Хорошо, любили друг друга.
— А за что ты его убила-то?
Она смутилась, но тут же взяла себя в руки.
— Не наговаривайте, господин хороший, на меня. Неужто у меня рука бы поднялась на собственного мужа-то?
— Андриан иное говорит, — Путилин пошел, как говорят игроки, ва-банк. — Ты же водкой мужа опоила, а он…
— Нет, нет, нет, не мог такого Андриан сказать, не мог.
— Его сюда привести, голуба дорогая?
Пристав и судебный следователь застыли в недоумении.
Она опустилась в бессилии на стул и прижала платок к лицу.
— Не хотели мы, не хотели.
Иван Дмитриевич посмотрел на пристава, мол, оставляю дальнейшее вам, господа, тот указал глазами, что все понял и не смеет задерживать.
Нет, не слишком уж потерянный сегодня день.
Глава двадцать шестая
В гостях у добропорядочного человека
ВЕРСТАХ В ТРИДЦАТИ от Новой Ладоги, на возвышенном месте, стоял двухэтажный дом с великолепным садом, обнесенным каменной стеной, и рядом с ним несколько хозяйственных строений. В двух верстах на лугу у самой речки располагается село Вымово с красивой церковью, выстроенной предками бывших владельцев, покоящихся в склепе под алтарем. В стороне от деревни, близ леса, возвышается винокуренный завод, извергая из себя массу дыма, величественно поднимающуюся к небу.
Сергей Иванович Левовский приезжал раньше из Петербурга в свое имение редко, да и то на короткое время. Но в последний приезд в первых числах июня он известил управляющего, что намерен продать ненужный дом, и в начале июля в самом деле совершил выгодную сделку. Новый хозяин, Петр Глебович, вальяжный господин средних лет, привез с собою управляющего с неприветливым лицом.
В деревне стало известно, что господин Анисимов будет вести уединенный образ жизни. Он дал расчет старым слугам и вместо них привез с собой новых.
В нескольких шагах от деревенской церкви стояла изба, довольно большая в сравнении с избами деревни, крытая соломой, но с трубой, из которой тяжело поднимался дым. Его столб опрокидывал и разгонял ветер, хотя не сильный, но обещавший непогоду. К дому вела заметная узкая дорожка, которая заканчивалась у крыльца…
Штабс-капитан с Михаилом недолго находились у Петра Петровича, выпили горячего чаю с вкуснейшим грибным пирогом, поговорили о господине Анисимове и двинулись в имение, намереваясь там быть к вечеру. Пристав Кириллов посоветовал зайти в самую большую в деревне избу, расположенную у церкви, где живет староста. Такой визит не привлечет внимания, зато даст возможность узнать о новом хозяине и его челяди.
— Хозяева, — Орлов постучал кулаком в дверь, отряхивая ноги от снега на крыльце, пришлось повторить.
— Кого там принес?.. — На пороге возник из темноты сеней высокий старик с седой бородой и расшитым воротом рубахи.
