— Даже с избытком. — ответил за двоих штабс-капитан.
Уже наверху, когда шаги Степана стихли на лестнице, Василий Михайлович, по-военному быстро переодевшийся, прошел в комнату, предоставленную Жукову.
— Какие соображения? — без предисловий произнес он тихим голосом, подойдя к помощнику.
— Хозяин пытается нас побыстрее выпроводить из дома.
— Ты тоже это заметил.
— Становится очевидным, что есть повод для такого поведения.
— Ты тоже думаешь, что станки здесь?
— Нет сомнений.
— Тогда держи ушки на макушке.
— Это как водится.
— Нам надо проверить хозяйственные постройки, окна твоей комнаты туда не выходят?
— К сожалению, нет.
— Вот именно, нас поселили так, чтобы, не дай бог, мы чего не увидели. Ты заметил очищенную от снега дорожку туда? Парадное крыльцо так не выдраено. Жаль, — штабс-капитан ударил кулаком правой руки по ладони левой. — Ночью мне так и не удалось туда попасть. Целую ночь Степан провел у лестницы, карауля нас.
— Да, я хотел тоже выйти во двор, но, увы, столкнулся с тем же обстоятельством — Степаном.
— Так бы нас не стерегли, если бы не было причины скрывать что-то от посторонних глаз тайное.
Глава двадцать седьмая
Питерские напасти
МЫСЛИ ВИХРЕМ ПРОНОСИЛИСЬ в голове Соловьева. То ли ему показалось, и это — простое сходство, то ли он и в самом деле увидел Ильина, который для каких-то особых целей переоделся в инженерный мундир. Надворный советник пристально всматривался в довольно тучную фигуру, идущую медленным шагом, и все больше убеждался, что это — переодетый Ильин, который вдруг исчез в подъезде большого дома. Соловьев последовал за ним и оказался у двери, на которой было написано:
Иван Петрович Берг
Инженер пробыл там с четверть часа, затем вышел из дома, сел на извозчика. Соловьев едва успел вскочить к другому в коляску. Ничего не подозревавший инженер подъехал к дому на Боровой, расплатился с извозчиком и скрылся в подъезде. Надворный советник подождал и вошел следом за ним.
— Скажите, пожалуйста, — обратился он к швейцару. — Сюда сейчас приехал инженер путей сообщения. Быть может, он остановился здесь?
— Да, Сергей Васильевич здесь проживают, а вам-то какое дело?
— Извините, не признал в вас человека государева, — расплылся в улыбке швейцар, — а Сергей Васильевич Будовцев у нас проживают уже лет пять.
— Он инженер-путеец?
— Совершенно верно, на железной дороге инженером.
— Женат?
— А как же. Хозяйственная у него Марья Семеновна, и трое ребятишек-погодок…
— Понятно, — неужели ошибся?
— НО ТАК ПОХОДИТЬ на этого Ильина! — потом рассказывал Путилину Соловьев, а он до этого побывал у дома Бернардаки и там смог рассмотреть Фому Тимофеевича вполне основательно.
— Бывает, — произнес Иван Дмитриевич, — главное, чтобы мы своего Ильина не упустили, — каждый его шаг должен быть известен: у кого бывает, где бывает, с кем встречается, в каких местах его можно встретить. Все.
— Это как водится, Иван Дмитрич.
— Кто там сейчас за Ильиным?
— Агенты Коврижкин и Сенников.
— Что ж, за них я спокоен. Вот сердце за уехавших в уезд болит, очень уж тревожно.
— Иван Дмитрич, Орлов — офицер с боевым прошлым, и смекалка у него еще та, — Путилину приятно слышать из уст одного подчиненного похвалу другому, хотя у них и было соперничество по службе — кто быстрее раскроет или больше принесет сведений для поимки преступников.
— Да, — подтвердил статский советник, поддерживая в себе уверенность, что посланные справятся со всеми трудностями, — но там Миша, а он еще не так опытен.
— Недооцениваете вы, Иван Дмитрич, молодых людей, — надворный советник поднялся со стула, — а Михаил еще нас удивит.
— Вашими бы устами…
Что тоже верно, все когда-то были молоды, неопытными, и в их способности по первости не верили более старшие, воспринимая молодых за маленьких неопытных детей.
Однако некоторых успехов в расследуемом деле достигли. Вот взяты показания у студента Микушина, остается только, чтобы он опознал нашего Фому Тимофеевича, а там поспеют известия от штабс-капитана. Путилину не хотелось спешить и задерживать Ильина, арест которого может встревожить остальных, и интересно было бы знать, известно ли тому же Анисимову, (а вдруг не Анисимову? И Иван Дмитриевич ошибался?) об убийстве, или такое действо задумывалось ранее?
Статский советник гадал, словно на кофейной гуще, а надо было опираться исключительно на собранные сведения. Что же все-таки удерживало Ильина в столице?..
Но, увы, помимо нынешнего дела в столице происходило значительное количество ограблений, краж, да и мошенники процветали. Удивительно, сколько на свете доверчивых людей, готовых выложить кровно заработанные или полученные в наследство деньги первому попавшемуся человеку, вошедшему в доверие.
Вот, к примеру, арестованный недавно Роман Леонтьевич Клеев, дворянского сословия, представлял собой, без сомнения, неординарную личность и мог бы, если бы имел возможность, написать собственные мемуары, которые не уступили бы по интересу приключениям Рокамболя, превосходя правдивостью. Красавец, роста в косую сажень, он был в свое время видным представителем петербургской золотой молодежи. Бывший корнет гвардии, получив в наследство два имения, он продал их, деньги прокутил, после ряда преступных похождений в России, преимущественно в области всевозможных мошенничеств, последний раз был судим московским окружным судом и, по лишении всех прав состояния, сослан в Сибирь. Из мест ссылки Клеев вскоре бежал за границу и начал свои преступные похождения в Европе. Здесь его авантюры неисчислимы; кажется, нет такого государства в Европе, которое не судило бы и не разыскивало Клеева по обвинению в различных проделках. Совершая преступление, он проявлял изумительную ловкость и в большинстве случаев скрывался от наказания. Пользуясь своим воспитанием и прекрасным знанием иностранных языков, этот господин присвоил себе за границей выдуманное имя графа Сен-Клера и вращался в обществе, которое служило ему ширмой для ловкого скрытия преступных проделок. Многочисленные члены этого общества делались нередко его жертвами.
Однажды он оказался в Вене без денег, но проживал в лучшей гостинице. Ему грозила тюрьма за неуплату по счетам. Однако он послал телеграмму в известный банкирский дом в Париж с просьбой указать, где он может в Вене дисконтировать вексель на этот дом в пятьдесят тысяч франков. Ответ получается с указанием банкирской конторы, и Клеев показывает телеграмму хозяину гостиницы. Но так как дело происходит в воскресенье, то он объяснил, что получит деньги лишь на следующий день, а пока просит у хозяина аванс в десять тысяч франков, чтобы пойти в клуб. Одураченный хозяин дал денег, и Роман Леонтьевич тотчас же укатил в Брюссель.
