— Отсюда следует, что искать надо среди местной братии.
— Иван Дмитрич, не факт. Возможно, что убийцы, то есть главный или один из них, приезжий, но хороший знакомый Федора, — вставил и свое слово надворный советник.
— Я тоже размышлял над этим, но посудите, если убийцы пришлые, то не явились же они в погоне только за нашим подопечным. Неразумно, здесь если брать, то куш в нескольких местах, и сразу в бега, то ли на юг, то ли в Польское царство, а может, и за границу. Значит, куш должен быть значительным, чтобы троим хватило надолго, но наши подопечные любят сорить деньгами, когда они есть, вот поэтому Федькин капитал привлекателен, но не так велик. И притом мы бы уже прослышали о других преступлениях, а ничего крупного в последнее время вроде бы не случилось… Так, Михаил Силантьич? — обратил свой взор начальник сыска на помощника.
— Так точно, — ответил Жуков, даже вытянулся, как на параде. — Никаких крупных преступлений в столице и близлежащих уездах.
— Вот, — сжал губы Путилин.
— Может, — вставил пристав, — Федька — первый в списке?
— Возможно, — через минуту произнес Иван Дмитриевич, — но не кровавили бы столько убийцы, не привлекали бы внимания, если собирались совершить еще несколько налетов. Вот поэтому я и склоняюсь к мысли, что местные совершили такое злодеяние, местные.
— Но может быть, все же заезжие? — настаивал Авчинников.
— Надо искать среди местной публики, — опять повернулся Путилин к Жукову. — Вокзалы… — потом задумался. — Вокзалы, может быть, но семь девиц… Как ты мыслишь?
— Мне кажется, девиц надо искать где-то недалеко, — Миша нахмурил брови. — Не стали бы эти… — он подбирал для убийц слово, но не найдя, продолжил: — … увозить с собой девиц. Это ж какая обуза, семь баб? — обратился он к приставу, тот кивнул, — семь, это ж целый гарем, а не дай бог кто из них что разболтает, если сбежит? Нет, надо искать где-то рядом, боюсь загадывать, но хладные трупы…
— Там… там… — прибежал бледный полицейский с глазами навыкате и трясущимися от страха или увиденного губами, постоянно махая в сторону дальнего угла двора руками. — Там это, там…
— Что там? — вскипел пристав. — Хватит тамкать. Толком говори и не трясись, в полиции служишь, а не в богадельне.
— Там, — снова начал полицейский, но осекся под сердитым взглядом пристава, — в выгребной яме тела убитых.
— Сколько?
— Не считали, но много.
— Что стал? Веди уж.
ВЫГРЕБНАЯ ЯМА НАХОДИЛАСЬ в дальнем углу двора, за дровяником. Зрелище открывалось не из приятных. Авчинников побледнел и отошел в сторону, подавляя приступы рвотных позывов.
На лице Путилина заиграли желваки, и рука сама потянулась к головному убору.
На поларшина ниже в яме лежали едва прикрытые тела девиц с растрепанными волосами — темными, светлыми, рыжими, с почти черными полосами вокруг шей, неприкрытые глаза некоторых смотрели в небо, казалось, что бледные ноги и руки, торчащие в разные стороны, принадлежат сломанным куклам, с которыми развлекался великовозрастный детина и выбросил, наигравшись.
— Одна загадка получила ответ, — едва слышно произнес Жуков.
— Лучше бы было томиться в неизвестности, — прошептал Путилин.
— Теперь что? — Миша мял в руках шапку.
— Теперь будем со всей тщательностью и скрупулезностью искать этих зверей, — Иван Дмитриевич не повышал голоса, словно лелеял надежду, что девицы встряхнутся и пробудятся от вечного сна.
— Вы все-таки думаете, что местные?
— Да, в этом преступлении замешан хотя бы один из местных, тот, кого в заведении хорошо знали, и он, как дикое животное, уничтожил свидетелей, чтобы они его не опознали. Сейчас ясно, как божий день, — почесал Путилин ладонью висок, — из местных.
— Федька же явных врагов не имел? — то ли спросил Жуков, то ли сказал утвердительно.
— Не имел, но, как сказал наш Василий Андреянович, сей факт решающего значения не имеет. Ты, наверное, забыл, что где пахнет хорошими деньгами, дружба отходит на второй план, тем более в преступных кругах.
— Так-то оно так.
— Так, не так, Миша… но ноги в руки — и на поиски.
— Я, Иван Дмитриевич, готов, но не могу понять с кого мне начинать? — растерянно выдавил из себя Жуков.
— С кого? Хороший вопрос… — Путилин отошел от ямы, надевая головной убор. — Должны же мы с тобой… — начальник сыска позволил себе улыбнуться, — сесть, как следует подумать, прикинуть, не все же нам время просто штаны просиживать на службе.
— Иван Дмитрич…
— Что Иван Дмитрич, я и так вижу, что притаился ты, как мышь в амбаре, имеешь что-то за душой, но не решаешься произнести вслух.
— Есть, конечно, соображения, но…
— Не тяни душу, злодей, выкладывай, что придумал.
— Громко сказано, придумал, есть некие соображения. Вот, к примеру, вы, Иван Дмитрич, говорили, что Федька, царствие ему небесное… — Жуков, вроде бы серьезно, но как-то карикатурно, словно плохой актер в драме, перекрестился, — …поднимался ни свет ни заря.
— Было, — Путилин кивнул.
— Так вот, наши убийцы…
— Не совсем уж они наши, — пробурчал начальник сыска.
— Наши, Иван Дмитрич, наши, — Миша продолжил: — Так вот, наши убийцы, а я подозреваю, что они шустрые и заранее распределили роли, управились за час, ну полтора с сим печальным делом. Они приехали не на санях, иначе поставили бы их во дворе, чтобы никто не смог их приметить, ведь в такое время многие едут в столицу, приметили бы.
— Возможно.
— Значит, им надо было отсюда уехать, саней взять не могли здесь на Ланской, возница бы потом вспомнил, что в утро, когда обнаружены убитые, вез три подозрительные личности с небольшим багажом, саквояжами, сумками, ведь они прихватили не только ассигнации, процентные бумаги, но и драгоценности. Серьги, цепочки, браслеты, ведь Веселый слыл скупщиком краденого.
— Был.
— Так вот, убийцы уехали на поезде. Почему я уверен? Так другого пути у них не оставалось.
— Хорошо, с твоими словами соглашусь, но в какую сторону? Если в столицу, то на следующей станции, а вот в сторону Гельсингфорса, так целых семь.
— Уверен, что их стоит искать в столице.
— Почему?
— Пока мы ходили по дому, я заглянул в книжку, до девяти утра было только три поезда: один, почтовый — в пять тридцать, второй, пассажирский — ровно в шесть утра. Эти два до Гельсингфорса, но я их отбрасываю, ибо не успели бы они совершить убийства, собрать баулы и дойти до станции, а вот следующий поезд заслуживает пристального внимания — в шесть часов сорок две минуты, идущий в столицу.
— Пожалуй, Миша, ты прав, — подумал секунду Путилин, — иди на станцию, ты знаешь, что там делать, не впервой.
