Упс. Внимание отвлеклось. Родной язык? Здесь?
Я приблизился к средней площадке, которую только что миновал.
Стоят. Кривят кислые физиономии. Двое мальчиков-мажоров. Холеные, расфуфыренные, жеманные. Явно ничего сами не добились, а здесь оказались на деньги богатеньких родичей или иных спонсоров (варианты даже не хочется представлять). В глазах – скука и мировая пустота. Один продолжал:
– …Как пел Владимир Семенович:
«Плевал я с Эйфелевой башни
На головы беспечных парижан…»
– А у Жванецкого, помнишь? – перебил второй, сгибаясь над стальным парапетом. – «Чем выше влезешь вверьх, тем сильнее хочется плюнуть вниз».
Спародировав интонацию с особым выделением мягкого «рь», он набрал полный рот слюны, и она уже приготовилась отправиться по указанному адресу – но тут вмешался я.
Ребята остолбенели, когда перед ними раскрылось пространство, и в нем образовалась жуткая, почти мультяшная морда тролля.
Стараясь не поворачиваться боком, чтобы зрители не заметили уходившие за уши резиночки, я мощно двинул левого парнишку в челюсть хуком справа. Тот поперхнулся набранной слюной, а когда проглотил – выплюнуть не посмел – протяжно взвыл.
В этот момент моя рука совершила движение словно веером, тыльной стороной кулака наотмашь сокрушив правую скулу второго.
– Не шалите больше, робяты, – прошипел я на прощание.
Выражения, что застыли на тронутых справедливостью физиомордиях, доставили мне громадное удовольствие.
На этом Парижские каникулы закончились. Слишком многого ждал от знаменитого города, оттого и разочарование. Отныне буду подходить к путешествиям с умом.
Потянуло в Италию.
Флоренция произвела впечатление. Еще понравились Брешия (местные говорили «Бреша») с ее крепостью и единственным небоскребом, на который взирали бы как недомерка даже парижские собратья. Еще – сошедшая с картинки альпийская Кортина д’Ампеццо. Замки на горных вершинах. Затерявшийся в горах Тренто, где во времена, когда он именовался Тридентом, в неприступном замке епископа разделили неимоверное количество библейских текстов на канонические и не очень…
Равенна, что каким-то чудом умудрилась некоторое время быть столицей Римской Империи, не понравилась. Врут, наверное, что была столицей. Цену набивают. Или мы не все знаем.
Долго присматривался к Венеции… но улетел, решив вернуться сюда позже. Сверху – красиво, не спорю. Когда же снизился до уровня воды в каналах… Нет, на Венецию нужно смотреть свысока. Хотя бы с башни над площадью или из шикарных окон дворца Дожей. Если отбросить стереотипы, сейчас Йошкар-Ола выглядит не хуже, разве что без гондол в итальянском понятии. Разница между ними существенная, и не во всем в пользу Венеции. Весьма не во всем. Так всегда бывает, когда один гордится прошлым, а второй в это время (пусть не всегда успешно, но ведь старается) строит будущее. Венеция хороша, но это старушка, которая усердно откладывает на похороны. Старушка еще весьма симпатична, ей есть, что вспомнить, но внуки уже тянут одеяло на себя.
Позже попался на глаза парк развлечений на Адриатическом побережье. Почти Диснейленд, но без Микки Маусов. Если б имелись деньги – сходил бы. Увы, ныне я могущественный, но безденежный. Пришлось просто смотреть.
Затем были озеро Комо и озеро Гарда с еще одним игровым парком… Черт возьми, здесь даже старинная электростанция вписалась в ландшафт как украшение. Зачет.
Милан с невероятным, но скучноватым собором. Турин – прародина Лады, которая в девичестве Жигули, а по матери – Фиат. Болонья с первым университетом, серо притулившимся посреди центра…
Нельзя получать впечатления в таком количестве. Стало приедаться, и я направил корабль в город, который оставил на сладкое.
Рим. Здесь я вышел погулять.
Город дышал стариной, хотя тоже не столь древней, как я надеялся. Если говорить об античных развалинах, то в Африке их в десятки раз больше как по численности, так и по размерам. Зато больше нигде нет такого пиетета по отношению к памятникам. Для местных времена империи – это время, когда они были великими. Больше в их истории такое не повторялось. Понятно, гордятся. А кто не гордится своими достижениями? Ну, не своими, а предков. Чтоб хоть чем-то гордиться. Ведь чтоб гордиться собой, сначала требуется что-то совершить, а это трудно, затратно и лень. Потому большинство предпочитает гордиться предками. Привет от Венеции.
Римская площадь Венеции каким-то вывертами сознания ассоциировалась у меня с Муссолини, вероятно – из-за транслировавшихся хроник времен войны. Этот итальянский отец народов незабываем для меня ответом своим подданным на просьбу построить в Риме мечеть: «Разрешить немедленно, сразу, как только в Мекке разрешат построить церковь».
Ватикан я просто облетел, хотя его сокровища меня интересовали до чертиков. Увы, главное скрыто в подвалах, а у меня фантастические возможности только снаружи. Нестыковочка.
Фонтан Треви… В одном из старых фильмов Челентано подвозил сюда девушку на автобусе. Сюда. На автобусе. Сказочники. Хотя, когда в американском фильме у Тома Хэнкса курьерская Газель сломалась на брусчатке Красной площади, бред ситуации до иностранцев тоже не доходит.
Испанская лестница, видимо, знаменита чем-то мне неизвестным, поскольку на мой взгляд, – просто лестница, как Потемкинская в другом не менее известном городе. Если не знать истории сооружений и связанных с ними слухов, смотреть на старинные камни неинтересно, поэтому экскурсия продолжилась по диагонали – просто осмотр без подробностей. Тибр – несуразная речушка, которой любая из протекавших у меня на родине сто очков вперед даст. Сто? Тысячу! В очередной раз убеждаюсь, что без грамотного маркетинга в современном мире никуда. Иначе почему даже маленькое поселение в Европе, откопанное археологами, это обязательно город, а многократно превосходящее его по размерам нечто похожее в Сибири – городище? Кто и когда поделил глобус на людей и варваров?
Устав портить себе настроение несправедливостью мира, я на прощание сделал еще один облет городских кварталов. Последний взгляд на Вечный Город (слава маркетологам!), и ладони легли на рукояти управления. Я уже собрался дать старт путешествию в иные земли…
Произошло неожиданное.
Двое. В открытом проеме окна. На верхнем этаже. Он и она. Держась за руки, выглядевшая зелеными подростками парочка нежно поцеловалась и…
Шаг вперед они сделали вместе.
Пять этажей до асфальта.
Они летели, словно птицы, только не расцепляя рук. Вниз. Но летели. Счастливые, свободные и дико испуганные.
На пути полета кто-то начал открывать деревянную ставню-жалюзи. Здесь, на краю старого города, такие сохранились на многих окнах. Деревянная створка словно волнорезом разбила пару. Грохот. Расцепившиеся руки. Крики – двоих летевших и того, кто открывал. Парня несколько раз перекувырнуло в воздухе перед ударом о землю, а девушку отбросило вбок, переломив о каменные перила старинного балкона сбоку, где зацепило за что-то вроде водостока и после невероятного сальто сбросило внутрь другого балкона этажом ниже.
