Инициативу перехватила Челеста.
– Ту. – Она вдруг выбрала себе жертву среди осторожно сучивших ручками и ножками русалочек, едва удерживавшихся на плаву. – Дамми иль туо вестито.*
*(Ты, дай мне свою одежду)
Я ничего не понимал. Но не встревал. Авось, разберусь.
Хрупкая златокудрая наяда, в которую уперлись взгляд и ствол моей подружки, заморгала и пугливо указала на себя пальцем, словно переспрашивая. Она была самой мелкой из присутствующих. Правда, не менее фигуристой – господа политики знали толк в женщинах.
– Си. Ту,* – подтвердила Челеста.
*(Да, ты)
В тишине и при абсолютной неподвижности остальных выбранная русалочка подплыла к краю бассейна. Она оперлась о бортик ладонями, приподнятый корпус позволил колену перекинуться на инкрустированную плитку, и очень осторожно, не делая резких движений, русалка выкарабкалась вся. Нет, это не русалка, как бы ни хотелось выпасть из реальности и поверить в сказку. Хвоста, увы, не наблюдалось. Сверкнул молочный зад, колыхнулся увесистый балласт, способный прокормить обоих политиков. Наверху девица обхватила себя руками, на мой взгляд, немного поздновато припрятав уже с блеском продемонстрированные прелести, босые ноги засеменили по мокрой мозаике и, под присмотром моей напарницы, звонко прошлепали в сторону боковой дверцы, куда перед этим просились господа. Челеста двинулась за ней.
Обе скрылись, а я держал оставшихся на прицеле, резко перекидывая лук то на тревожно переглянувшихся господ, то на готовых расплакаться дам, разводящих в воде руками. Они одновременно боялись высунуться больше соседок, чтоб не выделиться и не получить стрелу, и боялись уйти под воду, что тоже могло восприняться как бегство или что-то подобное. Все-таки кабан был храбрее. Уважаю кабана.
Через минуту из-за двери донесся радостный вопль Челесты, а еще через пару секунд – грохот выстрела, визг, мужской голос, снова грохот…
Первой оттуда вынеслась обезумевшая русалка. Выскочив с дикими глазами, она затормозила, ошалело замерев у меня на прицеле. Ни о каком соблюдении хотя бы видимости приличий речи уже не шло. Ее рот открылся, чтобы что-то сказать. Рука машинально поднялась, указывая назад…
С ворохом тряпок в руках из двери вывалилась ликующая и донельзя возбужденная Челеста, карабин был зажат подмышкой.
– Андьямо! Бизонья фар престо!*
*(Бежим. Поторапливайся)
В глубине оставленного ею помещения бухали тяжелые шаги. Ясно, охрана здесь не для галочки.
Не разбирая дороги, напарница мчалась назад, на веранду. Я прикрывал отход. Когда выскочил следом, к бассейну уже несся обнаруживший непорядок телохранитель. С пистолетом.
Интересно, кто стрелял. И почему не попал.
Во дворе тоже нарастал переполох. Лишь деловые господа в халатах взирали на все безучастно, с отстраненным любопытством, словно попали в кино. Зато русалок как ветром сдуло. С них будто заклятие сняли, бассейн взбурлило, и с невообразимым многоголосым визговоплем мокрые тела снесли не успевшего затормозить охранника, который оказался на пути.
Это нам помогло. Оторвавшись от погони, за поворотом Челеста и я впрыгнули в открывшийся проем и буквально рухнули на пол. Проем еще не затянулся, а мозг уже дал команду стартовать.
Маски полетели на пол, взгляды встретились, и мы почему-то истерически всхихикнули. Сразу восстановившие порядок выражения физиономий недолго сохраняли серьезность, уже через миг новый смешок повторно вырвался из гортани, что не успела его подавить. Потом еще один. И мы поняли, что остановиться не сможем. Вал неудержимого хохота накрыл с головой, повалив в корчах и не давая возможности разогнуться.
– Баста, нон поссо пью,* – наконец, выдавила боевая подруга нечто членораздельное.
*(Хватит, не могу больше)
Мы приступили к осмотру трофеев. Красное платье, черные туфли-лодочки, два банных халата и два бумажника.
– Умница! – Я схватил бумажники.
Около трех тысяч евро. Неплохой улов для нищих аэронавтов. И политикам не так ущербно, если прикинуть стоимость их имущества, охраны и развлечений. Содержимое бассейна в этот день стоило больше.
– Нэссун уомо сенца диффетти,* – вздохнула Челеста, отвернувшись от вида денег, очи вознеслись к небесам, губы что-то зашептали.
*(Нет человека без греха)
Видимо, молилась. Наконец, сложенные ладошки расцепились.
– Один вопрос. – Я едва смог отвлечь внимание девушки от вываленного на постель. – Кто стрелял? Почему стреляли? Пиф-паф?
В голове зачем-то всплыло, что по-японски «пиф-паф» звучит как «бак-вум». Итальянского или английского аналогов я не знал и выкрутился, как всегда, перейдя на жесты.
– Бух-бух. – Руки, словно сжимавшие оружие, дернулись два раза. – Кто? Ху?*
*(Кто)
Напряженное моргание карих глазок сменилось осмысленным облегчением.
– Ио. О спарато аи павименто.*
*(Я стреляла в пол)
Повторив мою пантомиму, девушка дважды виртуально расстреляла пол. Ставший довольным взор вновь упал на добычу.
– Дэво проварэ,* – Вместе с платьем и обувью Челеста удалилась в туалетное помещение.
*(Хочу померить)
Ее торжественное возвращение я встретил аплодисментами. Красавица! Мисс Летающая Тарелка этого года.
Челеста церемонно поклонилась. Затем осчастливленное личико вскинулось с гордостью, на нем расцвела улыбка.
Платье оказалось чуточку мало из-за мелкости бывшей владелицы, но лишь самую малость. Надетое на голое тело, оно сидело как влитое, пупырышки сосков торчали не вызывающе, а как-то виновато, словно оправдывались за отсутствие под ними ожидаемого богатства. Ниже умудрялся тоже торчать веселый пупочек. А еще ниже девушку словно стянул широкий пояс, заканчивавшийся на середине бедер.
Я хмыкнул. Одно неверное движение, и красивое платье обратится в половинки красивого платья. Челесте следует быть осторожной.
Туфли она, видимо, успела примерить еще на вилле, потому что размер подошел идеально.
– Отлично. – Я поднялся и приказал открыть панораму.
За потраченное на переодевание время я успел скинуть бумажники с оставшимися там документами и кредитками в сад той самой виллы. К месту падения сразу ринулись огромные черные псы.
Уже никуда не торопясь корабль поплыл над крышами в самое сердце Парижа.
– О мио Дио!* – восторженно взвизгнула Мисс Очаровательная Непосредственность от вновь открывшегося чуда.
*(О, мой Бог!)
Чудом это видела она, потому что затем мы долго и, на мой взгляд, абсолютно бездарно отоваривались в этих «чудесных» магазинах. Ох, и муторное же это дело. Если с дамочкой. Застрелиться и не встать.
