Прикрытая халатиком, Челеста подошла к спальной выемке в стене, удивленное личико заглянуло туда.
– Э ун скерцо?*
*(Это шутка?)
Я едва удержался от мальчишеского озорства и чуть не врубил ливень в тот же миг, чтобы посмотреть, как некогда произошедшее со мной смотрится со стороны.
– Тогда мне надо выйти. – Я показал на себя и на улицу. – И у тебя будет доча форели.
– Си-си! – последовал радостный отклик.
Корабль отворился. Ноги уже выносили меня в люк, когда сзади донесся визг накрытой потоком девушки. Смилостивившись, я сделал воду теплей и вышел окончательно.
На лесной опушке дел не нашлось. Где-то сверху промчался реактивный лайнер, за ним, как шнур за утюгом, тянулся видимый след. Я презрительно скривил губы: тоже мне, чудеса технологий. Чудеса – летать как и куда хочется, не думая о заправках и ремонте, а технологии – делать это невидимо. С точки зрения создателей моего корабля человек недалеко ушел от обезьяны. Если вообще ушел.
Снова кольнуло: «моего». Наивный.
Интересно, пропустит ли корабль сквозь себя неодушевленный посторонний предмет, когда внутри кто-то находится? Рука потянулась к камешку. Стоп, а если эксперимент удастся? Вернее, если не удастся? Вернее… Короче, что делать, если каменюка тюкнет гостью, а не отскочит от невидимой обшивки?
Думаю, будь внутри обладатель медальона, корабль его как-нибудь защитил бы. Но Челесту… Пусть даже она гость официально приглашенный, но для корабля – человек посторонний.
Я постоял немного, затем принялся нарезать круги. Место стоянки выбрано удачно – далеко от дорог, от населенных пунктов и от случайных зрителей, вроде недавнего меня в роли мужичка-лесовичка. Здесь были абсолютные дебри. На много километров – заболоченные леса. Надо запомнить на будущее.
Я обернулся к невидимому кораблю:
– Сделай слышимым отсюда внутрь.
Челесту надо известить, когда буду входить, чтоб девчонка не испугалась.
А чтоб войти, нужно знать, что омовение закончилось. Я расширил приказ:
– И оттуда тоже слышимым.
А гадливая мыслишка вдруг прибавила где-то очень глубоко, зато четко: «И видимым…»
– В одну сторону! – едва успел я втиснуть, переполняясь стыдом.
Потому что посреди поляны возникла мывшаяся Челеста. В непредставимой пустоте. Одна. Просто в воздухе.
Усовестившиеся глаза резво отпрыгнули, я беспокойно огляделся. Ничего. Все спокойно.
И взгляд снова утянуло назад. Висевшая на небольшой высоте Челеста совершала странные на посторонний взгляд движения, она казалась феей, которая танцует на радуге. Если не знать, что со всех сторон брызжут водяные струи, можно подумать, что девушка долго и разнообразно ласкает себя.
Все остальное, то есть свое нутро и привнесенные вещи, корабль не показывал. Все правильно, он сделал именно то, что я подсознательно незатейливо сформулировал.
Словно вернувшаяся в материнское лоно, чувственная кудесница плавала в счастливом отрешении и неведении. Невидимый водопад заглушал все звуки и вообще вынес девушку за пределы мироздания. Как мало иногда нужно человеку для счастья. Всем бы это качество – уметь наслаждаться тем, что имеешь.
Всего лишь вчера мысли заполняла Полина, и я мог поклясться – это любовь. А до вчера и сегодня предметом грез вновь стала обаятельная итальяночка. Разве такое бывает? Надо как-то помирить мозги с инстинктом. Не может сегодня любимой быть одна, а завтра – другая.
Или может?
Если может, то это не любовь. И если копать до конца, то в пирамиде моих потребностей, сформулированной желаниями души и организма, первое место все же закреплено за статной фанаткой Альфалиэля. Зато второе, без сомнения, принадлежит уроженке Вечного города. Ниже по ступенькам указанной пирамиды душа в составлении списка участия уже не принимает, зато оставленный без узды инстинкт валит туда всех без разбора. Паршивец, даже Сусанной не побрезговал.
Сейчас, когда перед душой и телом блистала во всем великолепии Мисс Второе Место, пирамида вдруг задрожала от мощного землетрясения, Внутренние толчки содрогнули мироздание и пошатнули сложившуюся в мозгу картинку. А точно ли – второе место? Может, высоким судом учтены не все обстоятельства дела, от которого, возможно, зависит будущее?
Увидев, что Челеста заканчивает, я кашлянул.
– Иду, – упало громко и четко.
Она испуганно обернулась в сторону звука за закрытым люком, встрепенувшееся тельце быстрее молнии вделось в поднятый с невидимого пола халат. С халата текло. Ах да, я же «подшутил» – включил воду без предупреждения…
Отменив внешние видимость-слышимость и виновато пряча глаза, я вернулся, порылся в кладовке и протянул сухой халат.
– Переоденься. Потом выйди, я тоже хочу принять душ. Так и будем всегда – по очереди. Андестенд?
– Вольо фарэ тутто… пер рендерти мено дура ла вита.*
*(Хочу сделать все… чтобы облегчить тебе жизнь)
Она помедлила немного и тихо договорила:
– Фино алла мортэ.*
*(До самой смерти)
Кажется, дурой себя обозвала, подумал я. Так, во всяком случае, послышалось. С этим ее выводом почему-то очень захотелось согласиться.
Глава 6
Теперь мы ходили по кораблю только в халатах. Челеста вновь вооружилась иголкой и нитками. То, что нитки наличествовали только черные, огорчило девушку. Но ненадолго. Этот солнечный зайчик не умел долго печалиться, злиться или обижаться. Сначала она зашила платье – пусть оно потеряло прежний шарм, но после починки вновь стало вполне носибельным. Затем трудолюбивая искусница меня удивила. Из трофейного запаса застежек-молний Челеста умудрилась создать еще одно платье, сшив боковые полоски вдоль и замкнув начало каждой застежки с концом. Раздвигая молнии и убавляя по нескольку полос, она из длинного платья получала короткое. Делала топик и мини-юбку. Или несколькими не до конца раскрытыми застежками добивалась эффекта рваных джинсов, в данном случае – платья с многочисленными горизонтальными разрезами. Получалось очень сексуально. То, что проглядывало в щелочки, придавало мне заряд бодрости, и руки чесались ответно сделать для соблазнительной прелестницы что-то приятное.
Во время работы Челеста вдруг выдохнула с видом собачки, которая желает, чтоб ее приласкали:
– Соно феличе квандо сьямо инсьемэ.*
*(Я счастлива, когда мы вместе)
Потом девушка отвела взгляд и больше уже не отвлекалась.
Феличе, сказала она. Феличита – это счастье. Выходит, вот оно, женское счастье: тишина, покой и куча тряпок, которыми можно заниматься без отрыва на всякие там учебы и работы.
За прошедшее время я заметил некоторые особенности у своей юнги. Не ее личные, а, скорее, национальные. То есть, для нее абсолютно логичные и естественные, для меня же – странные. Например, когда девушка не знала, что сказать, она тянула непонятное «Бо-о…». При счете пальцы разгибались, а не загибались, как меня приучили с детства. Челеста нервничала при бесполезной утечке воды, пока умывалась и чистила зубы, а при появлении малюсенького облачка прикрывала глаза рукой и надуто произносила: «Ке брутто темпо» (Какая плохая погода). Еще – не стеснялась громко и смачно сморкаться (правда, с этим было покончено после лечения кораблем). Вместо прилежного расчесывания на голове сотворялся «высокохудожественный» беспорядок, и этого девушке было достаточно для хорошего настроения. Желая сказать «Ну что я могу поделать?», она складывала ладошки, будто молится. Еще: она сначала завтракала и только потом умывалась и чистила зубы. А желая показать, что «вкусно», крутила указательным пальцем, уперев его в щеку…
