А теперь — спать. Корабль, если слышишь и если можешь — помоги. Иначе я за себя не ручаюсь.
— Ке сучессо иери ла сэра?*
*(Что произошло вчера вечером?)
Оп. Сколько прошло времени? Открывшиеся глаза ничего не увидели, мысленный приказ открыть панораму вверг в шок: мы в пустыне, да еще в какой — хоть сейчас снимай вестерн про индейцев.
Вспомнился весь вчерашний день. У Челесты, как видно, наоборот. Она с удивлением оглядывала себя, оказавшуюся совсем не в том, в чем должна была оказаться, затем ничего не понимающий взор переводился на меня и на окружившие пески. В понятную картинку увиденное не складывалось.
А у меня ощущение — будто глаза только что закрылись. А солнце уже в зените. Любопытно, я сам отключился, или корабль помог?
— Нон джа диментико ньентэ.*
*(Ничего не помню)
Челеста сосредоточенно хмурилась — кажется, пытается восстановить в памяти вчерашнее. Счастье, что между нами языковой барьер, иначе оба чувствовали бы себя неловко. А так — только она. Спросить не может, и о многом ей остается только догадываться.
Мне вчера открылись три новых истины. Главная: честный заработок для владельца корабля — табу. Сплошные нервы и пшик эффекта. Либо нужно открыться миру и поступить на службу легально, либо добывать деньги по праву сильного — как все нормальные бизнесмены и политики (военные включены в эти категории). Как ни весело было бы устроить идеальное нераскрываемое преступление, а грабеж и воровство противоречили совести. Пока. Но исключение уже было, и за будущее не поручусь. А первое вообще бред писцовый: кто в здравом уме отдаст полученную в личное пользование вершину инопланетной мысли на службу какой-либо организации?! Пусть даже своей собственной стране. Я, конечно, патриот, но риск, что медальон хоть на миг попадет не в те руки чрезвычайно велик — и что делать миру, у которого объявится новый хозяин? Я думаю так: начнись война — вмешаюсь, а так — не-е, ребята. Да, эгоист. Зато у меня есть корабль. А у структур, по всему миру выясняющих, чья структура структуристей, нет. Пусть так и остается. Уверен, что достаточно кому-то узнать о моих возможностях, сразу начнется охота с применением всех сил вплоть до ядерного оружия. Увольте от таких развлечений с неизвестной концовкой. Вру, финал известен — как для меня, которого рано или поздно поймают, так и, чуть позже, для всего мира.
Второе, что я вынес из вчерашнего, — спутница непривычна к крепкому алкоголю, он ее вырубает. Если хочу себя уважать, этим знанием никогда не воспользуюсь. А со спиртным завязываем, отныне на борту сухой закон.
И третье. Корабль намного умнее, чем можно представить. Хозяина в обиду не даст.
Поправка: не только хозяина, а любого, кто по случаю его замещает. Например, меня. Эта мысль грела как ничто другое.
— Раз уж оказались на этом континенте, покажу кое-что. В смысле, что сам мечтал увидеть, вот и посмотрим.
Из облаков корабль упал вниз в районе Больших озер. Недолгий поиск вручную, и мы на месте.
— Челеста, гляди.
Она уронила челюсть. Что и говорить, вид фантастический. Я подвел корабль в самой воде, ближе к месту падения. Влажный туман и брызги переливались мириадами радуг.
Ниагара. Это объединенное название трех расположенных рядом водопадов, каждый — высотой в несколько десятков метров. Или глубиной, не знаю, как правильно измерять эти чудеса природы. Поочередно мы осмотрели Американский водопад, Подкову и Бридал-Вейл. Настолько близко, как хотелось, подлететь не удалось — чужой наметанный взгляд мог увидеть корабль в водной взвеси.
Это легко исправимо. Не мытьем, так катаньем, говорит народная мудрость. Если нельзя изменить корабль или убрать с осмотровых площадок толпы людей, то изменить место — прощу простого. Я бросил корабль в Южную Америку. Водопадов в мире — как звезд на небе, и я летел к самому масштабному в этой части света. Бразилия. Игуасу. Площадь — больше двух километров, состоит из двухсот семидесяти пяти отдельных водопадов, и вместе они создают настолько фантастическую картину… В той мощи водных потоков, падавших со всех сторон, корабль затерялся, как песчинка в ботинке отдыхающего. Мы летали сквозь пенные струи, Челеста охала, но я не разрешал воде проникать внутрь. Как-нибудь в другой раз. Под другое настроение, потому что последствия могут быть скользкими во всех смыслах.
Восторги постепенно улеглись, и я уже не раз тревожно кидал взгляд на часы. Хронометру плевать на часовые пояса, подходило время рандеву с рыжим Русланом. Может, не идти, простить? Челеста уже успокоилась. Я вроде тоже.
Пойду. Зло, как бы ни выглядело, не должно остаться безнаказанным. Наверное, рыжий прав, и Лаврик наврал. Выяснять у девушки я не собирался. С нее хватит.
Главное: Руслан давал слово, он гарантировал безопасность. Поручился. Головой. И слово не сдержал. За это и поплатится. Или будет прощен. Бог рассудит.
Мы полетели.
— Прости, — сказал я девушке виновато, — не могу иначе. Мне нужно завершить это дело. Не для кого-то и даже не ради кого-то, не будем показывать пальцем. Просто для себя.
Челеста уныло улыбнулась. Все поняла. Чего не поняла — почувствовала. Сокровище, а не женщина.
Межконтинентальный прыжок прошел привычно незаметно. О том, что однажды в пути «бензин кончится», мне даже не думалось: корабль у меня умный и во многом самостоятельный. Если что-то не так, думаю, он даст знать или сам примет меры. Скорее всего, уже принимает, а владельцу о таких мелочах знать не надобно.
Оставив девушку поскучать некоторое время, за две минуты до нужного времени я уже стучался на стрельбище. Дверь, обычно открытая, оказалась заперта. Я внимательно поглядывал по сторонам: если Руслан устроит мне засаду с приятелями…
Нет, с луком он слово сдержал. Другой бы удавился, но не отдал. Хотя… Лук и жена — вещи несопоставимые.
Скрипнул замок, из двери высунулась огненная шевелюра:
— Ты? Надо подождать. Или придется отложить. Начальство прибыло. Теперь пока не натешится…
— Сколько это удовольствие обычно продолжается?
Руслан пожал плечами:
— От часа до четырех. Я обязан присутствовать, мне за это зарплату платят. Давай, вечером. В девять.
— Будет темно.
— И что?
— Просто напомнил. Хочешь стрелять в темноте — пожалуйста.
— Мишень подсветим фонариком.
— Нет проблем. Где?
— У меня машина, все равно.
— За городом.
— Хорошо.
— Поворот на деревню Запрядье. — Другой местности я не знал настолько досконально, чтобы давать ориентиры. — Дальше будет развилка, поедешь влево. Там встретимся.
— Куда выводит дорога?
— К реке.
— Договорились.
