Стоп, кажется, понятно, откуда у этой мысли — «откуда у меня столько сил» — ноги растут. С тех пор, как у меня появился корабль (или я у него?) мой организм не знал проблем, о болезнях забылось, и в целом я стал крепче, мускулистее, сильнее, выносливее. Вот-вот, сильнее и выносливее. Во всем. То есть, когда улучшает прочие жизненные функции, корабль в том числе усиливает потенцию? Поэтому тестостерон из ушей прет. Отсюда и невероятная неугомонность.
Тогда получается, что у Челесты все то же самое! Я передавал ей медальон, мы оба живем внутри. «Это» действует на обоих? И ведь как действует…
Кажется, теперь я понимаю Альфалиэля.
Впрочем, все зависит от самого человека. Захоти я сейчас не с девушкой миловаться, а тысячи условных Мить вылечивать или с террористами воевать — уверен, что сил тоже хватит на многое. Выходит, все дело — в направлении наших желаний, то есть главное — внутри нас?
А как же. Всегда так было, просто думать об этом грустно. Потому что выводы не очень приятные.
Потом обязательно разберусь во всем этом досконально. Когда с тобой такое обворожительное создание, мысли о прочем как-то затушевываются и расплываются.
Очнуться после счастливого забытья оказалось не меньшим счастьем, чем отправиться в него. Мы одни. Шум моря. Теплый песок. Куда теперь торопиться, зачем? Все, что мне нужно, у меня уже есть.
— Привет, Ольф. Хорошо?
— Хорошо. Даже не представляешь как.
— Дорми бене. Сьямо инсьеме.*
*(Спи спокойно. Мы вместе)
Нежность голоса обволакивала и гипнотизировала. Челеста — это все, что мне нужно. Почему я понял это только сейчас?
— Тутто э бэнэ ке финишэ бэнэ. Дорми комэ ун джюсто. Феличе ноттэ. Ведро сэ э поссибиле фарло… Аллора сапро дэль туо аспетто веро.*
*(Все хорошо, что хорошо кончается. Ты спишь сном праведника. Счастливой ночи. Посмотрю, возможно ли это сделать… И может быть смогу увидеть твой истинный облик)
Мокрые черные змейки поиграли с медальоном и вновь побежали с груди через живот. Я закатил глаза.
Жизнь без любви есть ад, и люди мучаются в нем в поисках смысла жизни, счастья или лучших вариантов, а надо искать — любовь.
Я нашел. Там, где не думал. И, счастливый, уснул в беззаботном упоении. «А жизни суть, она проста: его уста, ее уста…»
Глава 3
Ласковые объятия. Желанные руки придерживают мою голову. Губы касаются сонных губ. Мягкий торопливый топот.
Не знаю как, но я почувствовал неладное. Вскочил, беспомощно озираясь. Рядом никого. Раньше, реагируя на угрозу, меня будил корабль, но пляж в зону его ответственности не входил.
Челеста, сжимая в руках добычу, неслась к кораблю. Мой лоб покрылся ледяной испариной, ладонь машинально обшарила осиротевшую грудь.
Медальон. Она украла его. И уже не догнать. Через пару секунд я останусь один на необитаемом острове без воды и пищи…
Взгляд упал на тяжелую сырую корягу, вынесенную каким-то штормом. Рука сама, без участия мозга, поднимает ее… раскручивает, как молот… и отпускает. Фухх, фухх, фухх… Коряга летит, вращаясь. Как бумеранг. Только такое не возвращается. Оно ставит точку.
Глаза широко раскрываются: что я наделал?!
Когда кидаешь не задумываясь, не рукой, не глазомером, а желанием изнутри, организм помогает. Попадание пришлось прямо в затылок. Девушка рухнула, как подкошенная.
В несколько прыжков, побив все мировые рекорды, я оказался рядом.
— Почему, Челеста? — Слезы наворачивались на глаза. — Зачем?
Пальцы бессознательно нацепили возвращенный медальон, подсунутые руки подняли сломанное тельце, и корабль словно прыгнул навстречу.
Девушка не шевелилась. С затылка из волос текла алая жижа. Струйки собирались в ручейки, заливали руки, живот, ноги.
Я несся сломя голову. Проем едва не взорвался от вопля-приказа, кровать подставилась под безвольную ношу. Я упал рядом, повязывая медальон на две шеи.
— Вылечи! Вылечи ее, пожалуйста!
Челеста лежала рядом — неподвижная, бесчувственная, почти мертвая. Почти. Но дело шло на поправку. Грудь равномерно вздымалась.
Успел. Не думаю, что корабль мог оживлять. Хотя, чем черт не шутит. Проверять не собираюсь. То есть, не стану доводить до такой проверки.
Поддавшись позыву, я нежно коснулся девушки, осторожно погладил по слипшимся окровавленным волосам. Пальцы коснулись щек — мягких, ребяческих, своевольных. Что ей не понравилось, почему в такой волшебный момент она обернула сказку кошмаром?
Если подумать… Корабль уже несколько раз защищал меня от подобного. Она давно замыслила украсть ключ к кораблю. Неужели весь сегодняшний день — часть плана?!
Сердце отказывалось верить. Но логика твердила обратное.
— Почему, Челеста?
Она не отвечала. Не слышала. Не могла слышать. Кажется, она просто спала. Уже — спала.
Корабль делал все возможное. Под полупрозрачными веками началась напряженная жизнь. Девушка словно читала во сне.
Она что-то шептала, но я не вслушивался. Пусть говорит, если это ей нужно. Все, что требуется, я почувствую.
Я продолжал едва ощутимо касаться ее. Чтобы не потревожить, не сбить дыхания. Ладонь с безумной тоской провела по груди, по животу, по безвольно раскинутым бедрам. Едва обретенный и сразу потерянный рай. Я низвергнут. За то, что жил не по правилам. Запоздавшая небесная кара ударила точно.
Когда Челеста очнется — в этом я уже не сомневался — что будет? Как выйти из тупика ее поступка? Доверия больше нет. Без доверия нет счастья. Без счастья нет жизни.
От внутренней боли пальцы сжались, стиснув колено девушки. Я замер.
Ничего не произошло. Ее тело не двинулось, не пошевелилось. Зато ожила рука, она приподнялась и ответно дотронулась до плеча. Затем проползла по шее и принялась изучать меня дальше — жесткую вечернюю щетину на щеках, вспученную мурашками кожу. Осторожно, нежно, опасливо. Словно знакомясь. Вспоминая. Радостно. Желанно. Светясь от счастья узнавания. Господи, почему же?! Зачем ей понадобился корабль?
Кровь уже не шла. Через несколько минут исчезла и та, которой сочилась рана. Теперь подсыхающие бурые потеки остались только на волосах, а сама рана быстро затягивалась.
Я ждал. Полное исцеление вот-вот завершится. Мы прижимались головами, но теперь я весь придвинулся ближе, обнял за талию и потянул к себе.
Челеста неожиданно вывернулась, глаза открылись. Мои пальцы спешно перевязали медальон обратно на одного хозяина.
— Как ты?
Сосредоточившийся на мне взгляд пыхнул испугом. Девушка отшатнулась:
— Ки сэй?*
